— Да, верно. Вам нравятся вишни?
— Конечно, я люблю вишни. Я человек.
Кира почти рассмеялась, но сумела сдержаться. Она знала достаточное число людей, которые ненавидели вишни. Поделившись фруктами, она, судя по всему, смогла разрядить напряжение, которое вызвала упоминанием ПараДжен, поэтому она попробовала перейти к другой теме.
— Вы очень храбры, если выходите из дома по ночам, — сказала она. — Несколько ночей назад на меня напало что-то огромное, и я едва спаслась.
— Оно было медведем, — сказал Афа; его рот был набит фруктами. — Нужно ждать, пока оно поймает кого-нибудь.
— А что тогда происходит?
— Оно съедает свою жертву.
Кира встряхнула головой.
— Да, я понимаю, но почему нужно ждать, пока это произойдет? Что вы хотели этим сказать?
— Когда оно что-то или кого-то съедает, то больше не хочет есть, — сказал Афа, невидящим взглядом уставившись в пол. — Жди, пока оно поест, а затем, когда оно занято, иди за водой. Тогда останешься невредим. Но никогда нельзя оставлять рюкзак, — произнес он, взмахнув перед собой в воздухе ложкой. — Нельзя его оставлять.
Кира подивилась простотой его схемы, но все равно его ответ вызвал в ее мозгу дюжину новых вопросов: как узнать, когда монстр сыт? и что значит «оно было медведем»? почему рюкзак так важен и кто научил Афу всем этим хитростям? Кира решила поискать ответа на последний вопрос: он казался ей более удобным, чтобы затронуть интересующую ее тему.
— Кто сказал вам, что рюкзак нельзя оставлять?
— Никто, — ответил мужчина. — Я человек. Надо мной никто не властен, ведь я последний.
— Разумеется, над вами никто не властен, — сказал Кира, обескураженная тем, что разговор ходил кругами. — Но что насчет вашего друга? Того, кто предупредил вас не терять рюкзак?
— У меня нет друзей, — сказал Афа, тряся головой каким-то странным образом — так, что задрожала вся верхняя часть его тела. — У меня нет друзей. Я последний.
— Но ведь были и остальные? Люди, которые жили вместе с вами в этом убежище?
— Только вы.
Его голос изменился, когда он говорил это, и Кира была ошарашена мыслью, что этот человек, возможно, был совсем один, что она могла быть первой, кого он встретил за последние годы. Кто бы ни спас его и ни научил его выживать, кто бы ни устроил эту и другие радиостанции, кто бы ни начинил их взрывчаткой, этот человек, вероятно, давно умер — пал от рук Партиалов, лап диких животных, от болезни, несчастного случая или чего-то еще, оставив этого пятидесятилетнего ребенка одного среди развалин. «Поэтому он и считает себя последним, — подумала Кира. — Он видел, как умирали остальные».
