— Наши дети?
Он заметно краснеет.
— Наши дети. Мои дети. Будущим гипотетически отвратительным подросткам.
— Как мы?
Фотограф просит нас встать перед идиотской аркой, обернутой в шелковые ветви и гирлянду. Она переводит взгляд с меня вниз, на Скотта.
— Думаю, нам понадобиться стул. Тебе нужно присесть, милая.
Скотт смотрит на девушку фотографа.
— Нет. — Он смотрит на мои ноги. — Хочу, чтобы они были на фотографии.
— Ты — подлый засранец.
— Я никогда их до этого не видел. Неизвестно, когда ты покажешь их снова.
Фотограф смеется над нами, но Скотт все же стоит на своем. В итоге, она ставит нас лицом к лицу. Скотт обхватывает ладонями мою талию, фотограф оборачивает мои руки вокруг его шеи и согласно трясет головой. Мои руки параллельны рукам Скотта.
— Поверните головы. Опусти подбородок, дорогая. Встань прямо. Улыбнись. Мы же не на похоронах. Посмотри сюда. — Ее рука замирает в воздухе, шевеля пальцами. — Отлично! — Сверкает вспышка.
Чувствую себя неуклюжей, неловкой и часто моргаю.
Скотт украдкой щекочет меня. Я смеюсь, и фотограф делает следующий снимок.
— О, — говорит она, — хороший кадр.
Скотт держит одну руку на моей спине и ведет в голубую роскошную комнату с низко опущенными люстрами. Играет медленная музыка.
— Давай потанцуем?
Я колеблюсь. Он знает, что я никогда раньше не была на танцах. Это вражеская территория. Скотт ходил туда в младшей школе. Может быть, несколько раз в старшей. Парням это позволительно — наблюдать со стороны. Может, он даже танцевал. Не знаю. Я тогда была дома, писала грустные песни, рвала их на мелкие кусочки и выбрасывала в окно.
— Давай же, Бетти. — Он снимает свой пиджак и вешает его на спинку стула, стоящего у пустого стола позади него. — Медленные песни — самое простое. — Он смотрит на блестящий клатч, который Мэдоу дала мне. — Там что-то ценное?
— Только моё лицо, — Кто знает, сколько он стоит? Сотни. Тысячи. Я бросаю сумочку на стол и оглядываюсь вокруг. Здесь несколько учителей-сопровождающих, которые присматривают за вещами на столах. Один из них кивает мне.
Скотт хватает меня за локоть и подталкивает на танцпол. Он обхватывает мою талию. Я кладу руки на его плечи, едва касаясь. Он пялится прямо на вырез моего платья.
— Прекрати туда смотреть.
— Разве ты надела его не для того, чтобы я мог туда смотреть?
— Я надела это платье, потому что Мэдоу заставила меня.
— Спасибо, Мэдоу.
— Это раздражает. Прекрати.
— И куда же мне смотреть?
— Как насчет моего лица?
