— Я не ем новичков на завтрак.
— Ты съешь меня? — Он в смятении сдвигает брови. — Они не говорили, что ты можешь.
Уровень мятежа позади нас выходит из-под контроля. Кажется, будто полшколы набилось в холле.
Я не оборачиваюсь и не смотрю.
— Я не причиню тебе вреда.
— Не могла бы ты ударить меня для начала?
Смех, издевательский и жестокий, пробегает туда и обратно вдоль холла, вдоль металлических шкафчиков.
Парень, должно быть, принял на веру каждое слово в легенде о Чудовище. Я — великан. Я отвратительна. Но разве сумасшедшая девочка-маньяк наживется на тощих первокурсниках?
Я вскидываю руки вверх и делаю шаг назад.
— Они подловили тебя, понял? — Мой взгляд колкий. Они подловили и меня. — Ты в безопасности.
Я разворачиваюсь и стараюсь протиснуться сквозь стену неподатливых тел, чтобы найти сторожа. В глазах все расплывается.
Черт!
Не сдаваться. Держаться. Только держаться.
— Извините. Пропустите, пожалуйста. — Нескончаемая стена хихикающих тел делается более непреступной.
Я замечаю голову мистера Финли. Да и Скотт здесь. Он ведет его сквозь толпу. Я глубоко вдыхаю.
— Прости, Бет. — Скотт закусывает губу. — Я хотел избавиться от этого до того, как ты увидишь, но парень не хотел вылизать из трусов.
— Хватит, дети. Разве у вас сейчас нет занятий? — Мистер Финли свирепо смотрит, и толпа стремительно возвращается к шкафчикам и фонтанчикам, откуда они собственно и пришли.
Финстер трясет головой и ломает цепь.
— Я вынужден сообщить об этом.
Именно это мне и нужно. Новый допрос у директора. Вопросы, на которые я не могу ответить.
— Кто это сделал? — Молчание. — Как ты думаешь, кто это мог бы быть?
Как я думаю, кто это мог бы быть? Да все знаю кто. Колби и его клоны стоят за всеми ужасными вещами, которые происходят здесь. Просто никто не называет виновников. Все мы запуганы. Ничего не меняется.
Я бросаю быстрый взгляд на папку, которую принесла впервые. Я грубым подчерком записываю слова и точно знаю, о чем они.
Ваши слова…
Почему они характеризуют меня»?
От чего я верю им?
Ваши лица, и губы и пальцы…
Не прикасайтесь ко мне.
Мои кости, кровь и плоть
Обмазаны глиной,
Которая обжигается в ненависти,
Испытываемой вами ко мне.
Я истекаю кровью, когда вы раните меня,
Как и те девочки, что красивы как заря.
Без хора песня безнадежна. Кажется, мой писк не вписывается в это уравнение. Либо музыка. Именно эти строки заставляют звучать меня так агрессивно. Думаю, я зла. Но мне не хочется, чтобы кто-то знал об этом. Я избегаю, сжигаю, кромсаю, скрываюсь, превозмогаю боль. Я возвращаюсь обратно к пункту «чертовски уродлива» и остаюсь там.
