Внезапно на ее глаза навернулись слезы.
– Я хочу встретить человека, который любил бы меня и жил вместе со мной.
Прозвучавшие в этих словах одиночество и тоска потрясли Корда. Он закрыл глаза от неожиданной боли.
– Ты не узнала бы этого мужчину, если бы даже он стоял перед тобой. Ты боишься любви.
– А ты большой специалист в сердечных делах? – сухо и напряженно обронила она.
– Нет. Мое ремесло – смерть. Я одинок. Я осматриваю замки снаружи. Я слуга коронованных особ.
Рейн протестующе покачала головой.
– Дело не в этом, – сказала она. – Мое или твое происхождение тут ни при чем.
Корд не поверил ей. Он не джентльмен и прекрасно это знает.
Рейн смотрела на мужчину, стоявшего рядом с ней, тихого, опасного, голодного, сильного и беззащитного, как Дев в тот день, когда она увидела его впервые. Если бы она не подбежала к жеребцу, не помогла ему, не вылечила… Дев умер бы.
От этой мысли у нее сжалось сердце. «Корд не Дев, – быстро и сурово сказала она себе. – Он волен в своем выборе. И он сам выбрал себе такую работу».
Рейн выбросила все это из головы и вернулась к реальности.
– Пошевеливайся, Дев. Пора на прогулку.
Стоя неподвижно. Корд наблюдал, как быстро удаляется Рейн. Такое не впервые случалось между ним и женщинами. Он повидал немало замков, от которых уходил без сожаления, заботясь только о следующей горной цепи, об очередной перестрелке в долине, о новом военном сражении, еще более страшном, чем прежние.
Но Рейн позволила ему побыть несколько минут подле своего огня, согрела его душу. И Корду Эллиоту показалось, что горы между долинами наверняка стали неприступнее, сражения – более жестокими, а вероятность поймать пулю – выше, чем обычно.
В эту минуту Корд впервые понял: ему больше не нужны никакие горы. Он познал много высот и побед; на его долю выпало немало волнений и отчаяния. Он прошел горные цепи одну за другой, удерживая их и сдавая. Он спускался в зеленые долины, направляясь к очередному перевалу, навстречу очередному сражению.
Уходя, он не скучал по зеленым теплым долинам и не оплакивал их. Горы и перевалы всегда неудержимо манили его, и он шел на их зов, чтобы вести свое бесконечное сражение…
За плечами оставалась жизнь, состоящая из перестрелок, из погибших товарищей, – суровые и нелегкие годы.
Корд с трудом представлял себе другую жизнь, в которой не надо преодолевать подъемы, не надо сражаться… Все эти годы он постепенно сдавал свои позиции холоду, и скоро он броней скует его сердце.
