§ 3. Естественные категории
Известное единство познания дано уже через то, что оно все сплошь построяется из указанных выше немногих, тесно связанных между собой основных факторов. Даже естественному познанию не чуждо уже некоторое сознание этого присущего ему внутреннего единства его основной структуры, как это с особенной ясностью и столь многообразно обнаруживается в строении языков – в классах слов, в их формах и синтаксических отношениях. Эти начала естественного познания нашли себе определенную формулировку в системе категорий Аристотеля. В основу он кладет категорию вещи или субстанции. Вещи прежде всего определяются по своему качеству. Вещи, обладающие известным качеством, могут быть даны в различном числе (количестве). Сравнимость вещей между собой по качеству и количеству обосновывает применимость новой категории отношения. Далее, каждой вещи, поскольку она представляется как определенно существующая, свойственно понимание ее (Auffassbarkeit) как данной в определенном месте и моменте времени, в некотором «где» и «когда». Причинное отношение между изменениями различных вещей находит свое выражение в категориях действия и страдания. Для выражения устойчивых состояний в отличие от изменений служат категории положения (Situs—χεισδαι) и обладания (Habitus— έχειν), причем первая категория понимается, по-видимому, как противоположность активного, вторая же – как противоположность пассивного изменения. Легко видеть, что все эти основные способы понимания коренятся в указанных элементах естественного познания и выражают их с известной полнотой и систематичностью. Их поэтому с полным правом можно обозначить как естественные категории.
§ 4. Критика естественного познания
Сколь последовательным и необходимым ни представлялось бы построение естественного познания на основе восприятия, оно все же не выдерживает строгой проверки. Познание это с начала нового времени было постепенно преобразовано наукой.
Прежде всего научной критике подвергалось аристотелевское понятие вещи. Как ни достоверно, что для каждого имеющего значение высказывания необходим тождественный себе субъект и что всякое изменчивое определение этого субъекта в конце концов логически должно быть отнесено к неизменному определению его (как субстанции), тем не менее основная ошибка естественного мышления, от которой не мог освободиться Аристотель, состоит в том, что эту искомую устойчивую основу принимают за данную, именно усматривают ее в «вещи» обыденного представления, получающей посредством обозначения ее именем существительным значение субстанции. Язык в единстве словесного выражения удовлетворяет требованию этой устойчивой основы лишь по видимости, и донаучное познание на первых порах остается во власти этой видимости. Лишь последствием этой первой ошибки является то, что все дальнейшие определения присоединяются затем к «вещи» в качестве простых «признаков» ее, причем эти последние частью в качестве «существенных признаков» характеризуют вещь как таковую, частью в качестве несущественных, лишь «акцидентальных», должны тем не менее иметь основание своей возможности в сущности вещи, к которой они относятся. Правда, и научный способ познания твердо стоит на требовании неизменного основания, к которому должна относиться всякая смена определений, но научное познание не рассматривает субъекты изменений и отношений как нечто первоначально данное. Первоначально даны для него скорее сами эти изменения и отношения. В них-то наука и старается впервые найти устойчивое, которого она уже не надеется более получить (прежде всех этих изменений и отношений) в какой-либо неизменной системе вещей. Только на основе закономерности отношений и изменений определяет она их субъекты, подобно тому, как механика, опираясь на какой-нибудь постоянный фактор, обусловливающий движения (например, массу), старается выразить то, что движется (материю). Чрезвычайно богатое по своим последствиям значение этого коренного изменения основной точки зрения на предмет познания заключается в том, что становящаяся все более глубокой работа познания во всех областях его приводит, как оказывается (при этой новой точке зрения), к процессам, идущим в бесконечность. Перед этими бесконечностями в страхе отступает естественное мышление, как это с классической ясностью обнаруживается у того же Аристотеля в отклонении им всех родов настоящей бесконечности. Результат обусловленной этим взглядом коренной перемены самой точки зрения на вещи выражен Кантом в его утверждении, что «вещи вполне и всецело состоят из отношений», среди которых, однако, есть «самостоятельные и постоянные отношения», которые впредь и должны замещать для нас вещи. Во-вторых, научная критика направлена также и на обычное представление о качествах, опирающееся на непосредственные показания наших чувств. Качества, различаемые нами в вещах на основании восприятий отдельных органов чувств, например, цвета, тона и т. д., не только изменяются в зависимости от субъективных условий нашего восприятия, от устройства наших органов чувств и их отличного в каждом данном случае положения относительно объектов, но, даже и взятые сами по себе, качества эти вообще не поддаются однозначащему определению, не могут быть постигнуты в их строгой тождественности (себе) и, следовательно, вообще не могут характеризовать вещи в требуемой для нее строгой определенности. Недостаток этот распространяется также на количественные, временные и пространственные определения вещей, поскольку они (с точки зрения обыденного сознания) должны опираться на показания наших органов чувств. Поэтому как относительно этих (т. е. количественных, временных и пространственных) определений, так и вообще в каком бы то ни было отношении абсолютное познание объектов недостижимо на почве чувственного восприятия. Более глубоко проникающее (научное) познание всегда направлено, таким образом, на относительные величины и в конце концов на бесконечность отношений. Вообще абсолютизм эмпирического является основной ошибкой естественного способа познания – такой ошибкой, однако, которая весьма естественна и даже неизбежна до образования разработанного метода научной критики.
