Я с усилием сглотнула: в горле комком стояла вина. Я хорошо помнила, что за чувства обуревали меня тогда, в музыкальной комнате, когда мы с мистером Дэрроу сидели наедине в глухой ночи…
— Я могу рассчитывать, что вы вернетесь?
— Я же сказала, что вернусь вместе с детьми, и намерена сдержать слово. Я не вполне доверяю этому месту, но я вижу, что доверяете вы. Пока этого достаточно.
— Хорошо. — Лили стиснула мое запястье. Внизу лестницы мы распрощались с мистером Уотли и его дочерью. Оливия ушла готовиться к уроку, а мистер Уотли, сжав мою руку своими мясистыми пальцами и поцеловав ее, кивнул Лили и отправился бесцельно бродить по дому, то и дело останавливаясь полюбоваться очередным экспонатом своей коллекции, вписанной во все интерьеры. Лили проводила нас через холл, сквозь калейдоскоп комнат внутри комнат, к черному ходу в сад, где нас уже дожидался Дункан. Она расцеловала детей на прощание и долго глядела нам вслед со ступеней величественного особняка, пока мы не исчезли между деревьями.
Глава 9
ЯРМАРКА И СТРАННЫЕ СТРАННОСТИ
Прежде мне не доводилось бывать на деревенских ярмарках вроде той, что бурлила сейчас в Блэкфилде. Всю предыдущую неделю миссис Малбус пекла пирожки со сладким фаршем, кексы с пряностями и шоколадные печенья — и даже на Дженни покрикивать не успевала. Та даже захандрила от такого невнимания и, демонстрируя немалый драматический талант, с грохотом разбила несколько тарелок — через плечо оглядываясь на свою мучительницу, причем во взгляде ее читалось нечто очень похожее на отчаяние. В те редкие минуты, когда миссис Малбус могла позволить себе отвлечься, она неодобрительно бурчала что-то себе под нос, а обрадованная Дженни сердито зыркала в ответ, вся — задушевное ехидство.
Когда мы с мальчиками и мистером Дэрроу проходили мимо столика миссис Малбус, она украдкой сунула детям несколько коржиков, надеясь, что я не замечу. Я не сказала ни слова — так потрясла меня обыденная нормальность происходящего. Теперь, когда мы открыли для себя Сумеречье, казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я досадовала на детей за то, что портят себе аппетит перед обедом, и тому подобные простые житейские мелочи. Мальчишки между тем убежали вперед, набили полные рты, проглотили крошки и перчатками стерли с физиономий шоколадные разводы, радуясь и собственной хитрости, и запретному лакомству.
Осень была на исходе. Зелени в Блэкфилде почти не осталось. Окрестные леса вздрагивали на ветру, точно последние тлеющие угли в золе, и яркие ало-золотые ленты низвергались с деревьев подобно каскадам искр в пепельное небо. Джеймс загребал ногами груды листьев цвета пергамента, что нанесло тут и там на территории церкви Святого Михаила. Мистер Скотт прогуливался рука об руку с Корнелией Риз: ведь она не только была самой богатой женщиной деревни, но еще и подала идею ярмарки. Она перебралась сюда из города, даже не пыталась скрыть своего неудовольствия по поводу затейливой старомодности нашей церквушки и твердила всем, кто соглашался слушать (мистеру Скотту главным образом): она-де намерена позаботиться о том, чтобы церковь Святого Михаила стала цивилизованным культовым зданием, достойным ее попечительства. Так что вот уже несколько месяцев каждое воскресенье бедный мистер Скотт призывал всех, кто мог его расслышать за птичьим гвалтом, доносящимся со стропил, внести свою лепту. Количество народа на ярмарке красноречиво свидетельствовало о том, какое уважение питают селяне к местному храму. Хотя многие терпеть не могли Корнелию Риз и не желали ей успеха, те, кто желал процветания священнику, по-видимому, благополучно преодолели эту неприязнь.
