Я уложила Джеймса обратно в постель и гладила его по голове до тех пор, пока он вновь не задремал. Пол так и не проснулся, а я сидела в нянином кресле-качалке, завернувшись в одеяло, точно старая дева — да я именно так себя и ощущала! — вся во власти материнских чувств к детям и тревоги из-за отсутствия моей подруги и наперсницы. А ведь лишь год назад я бы спокойно засыпала в постели рядом с мужем, полноправной хозяйкой собственного поместья! В какие странные места порой забрасывает нас жизнь! Лучше не оглядываться на прошлое, да только разве устоишь? Едва я успела забыться сном и фантомы прошлого только-только начали выплывать из моего подсознания — вот так чернильное пятно расползается по водной глади, — как в детскую заглянула одна из горничных.
— Миссис Маркхэм? — взволнованно прошептала она.
Я поднесла палец к губам и встретила ее в дверях, опасаясь разбудить детей. Горничная явно не помнила себя от страха. Я накрыла ее руку своей. Бедняжка вся дрожала.
— Что случилось, Эллен?
Горничная зажмурилась и судорожно стиснула мозолистыми пальцами серебряный нательный крестик. Эта дородная, крепко сбитая женщина словами обычно не разбрасывалась; такую попробуй запугай! Но сейчас все приличия были позабыты и, сжав мою руку, она порывисто поцеловала ее. Губы ее были такими же шероховатыми, как и загрубелые ладони.
— Ох, Шарлотта, слава Богу! Я пошла к вам в комнату, вижу — пусто; я уж подумала… — Горничная умолкла на полуслове и вздохнула. — Вы нужны в кухне.
— В этот час?
— Случилось страшное. Слишком страшное, чтобы говорить об этом в присутствии детей, уж спят там они или бодрствуют. Я пригляжу за ними, пока вас нет.
Эллен потрепала меня по руке, не добавив больше ни слова. Я оставила мальчиков на ее попечении. В доме по-прежнему царила тьма, но сейчас в нем слышались шаги, в придачу к моим собственным, и голоса. В соседней комнате какая-то женщина — не няня Прам! — быстро рассказывала о чем-то срывающимся голосом. Я тихонько прокралась по коридору, вниз по парадной лестнице, через столовую — и вошла в кухню, где несколько человек склонились над бледной, распростертой на холодном каменном полу фигурой. Сюзанна Ларкен, моя подруга! Она состояла в обучении при деревенской швее и была замужем за местным барменом.
Сейчас голова ее покоилась на широких коленях поварихи миссис Малбус: та стояла на коленях и поглаживала бедняжку по щеке, что пламенела почти так же ярко, как и огненно-рыжие волосы. Экономка миссис Норман и Фредерик, дворецкий, встревоженно переминались рядом.
