- Засунь ты ей эту мышь!... - наконец, не выдержала Мирра. - Эм, хотя ладно, не будем опускаться до хентая.
- Не будем, - поддержал я. - А то вдруг я всё-таки вернусь на Землю, а там возьму и издам свои мемуары!
- Ишь ты, - хихикнула Мирра. - Пейсатель!
Вот так, за разговорами, мы и пришли.
Локация "Заброшенные Дороги" и впрямь была не очень большая.
Дорога делала две петли, огибала ту самую пресловутую "Перевёрнутую Телегу", и далее плавно переходила к Крабовому Пляжу. Или к Волчьей Пустоши - смотря как идти. И, если вы думаете, что крабы безобиднее волков, то я вас умоляю! Четырёхметровые крабы с зазубренными клешнями думают иначе... Зато, правда, в них встречаются неплохие Речные Жемчужины, по десять золотых за штуку, плюс - всякие артефакты в желудках, от проглоченных странников.
Но пока что дорога была вполне невинна.
Она вилась и вилась между домов, находящихся на небольшом взгорье - пыльная, широкая и совершенно скучная.
- Тпру, стоп и тайм-аут! - сказал я своей разношёрстной компании.
Шествующий рядом тролль с любопытством повернул сплюснутую голову.
- Сейчас нам встретятся разбойники, - вздохнул я.
Место вынужденной гибели НПС?
- Я всё ещё думаю, что мне стоит справиться с ними самому...
- Ну уж нет, - сердито выступила вперёд Салли.
Мирра кивнула.
- Сколько мы будем прятаться за твою спину? - студентка окинула грозным взглядом нашу внушительную компанию.
- Саш, - мягко сказала Мирра. - Все мы смертны. Кто-то более, кто-то менее, но тем не менее. Мы знали, на что шли.
- К тому же, у нас тяжёлая артиллерия, - с улыбкой сказала Салли, взирая на тролля. - Стыдно не воспользоваться этим!
- Ладно, - сдался я. - Но всё-таки, я умаю, что...
- Тссс, - сказала Мирра, прикладывая палец к губам. - Не слова больше.
И, шагнув вперёд, безрассудно переступая невидимую черту.
Ох, нет!
Нет, нет, только не это!
Я невольно прикрыл глаза, а когда открыл их опять - мир уже вращался вокруг нас, обретая режим арены. Даже небо, небо, которое всегда, на самых низких разрешениях прорисовано красиво, почти реалистично, теперь обретало подлинную бездонность и синеву. Синеву, в которую хотелось упасть и падать, раскинув руки... На миг, я кажется, ухватил каждый завиток по-зефирному пухлых облаков. А затем на нас ухнула графика окружающего мира - пыльная дорога, поросшая мелкой, на этот раз почти правдоподобной травой; кручи, подпирающие дорогу слева и справа - путь лежал в своеобразном овраге между холмами, а может, даже прорыт прямо через середину холма, что и объясняло своеобразный пейзаж этого места. На всхолмьях, слева и справа от дороги стояли дома - этакие добротные усадьбы, кое-где огороженные хлипкими заборчиками, а где-то - просто поросшие крапивой в рост человека или здоровенными, качающими головами подсолнухами.
