С этими словами Саймон еще раз пригубил кубок и склонился к лицу девушки. Губы его были гладкие и блестящие от вина. Их вкус был терпкий и обжигающий, сладкий и странно соленый. Но больше всего Ариану привлекала опьяняющая горячая темнота его рта, где ее язык ощущал ласковые прикосновения.
Вино, выпитое Арианой, обволакивало ее горячей волной, лишая воли, но она не ощутила никакого беспокойства — только теснее прижалась к Саймону, ибо теперь он был ее единственным спасением в теплом волнующемся море.
Саймон почувствовал, как Ариана доверчиво прильнула к нему. Торжество и что-то еще более жаркое всколыхнулось в его крови. И только огромная сила воли и самообладание, которым он выучился большой ценой во время Крестового похода, помогли ему удержаться от желания заключить Ариану в объятия. Он знал, что время для всепоглощающего, пламенного соединения еще не настало — девушка едва начала избавляться от своего страха перед тем, что неминуемо должно было произойти.
Честя про себя на все корки злобную старую каргу, которая застращала Ариану жуткими рассказами об ужасах брачного ложа, Саймон неторопливо продолжал вовлекать свою пугливую жену в опьяняющую бездну поцелуя, пока их уста не сплелись в неразрывном единстве.
Никогда раньше Ариана не знала такого волнующего ощущения — оно было ни на что не похоже: ласковое тепло, напоминающее тепло солнечных лучей и мягкий бархат; сложный, богатый оттенками вкус, изменчивый, каждый раз новый. Перед этим безмолвным единением отступал мрачный ночной кошмар — съеживался, превращаясь в безобидный серый туман.
И Ариана отдалась потоку новых для нее ощущений, слишком опьяненная поцелуем, чтобы рассуждать.
Медленно, осторожно руки Саймона обвились вокруг ее талии. Хотя в нем горело желание сразу увлечь ее на постель, он помнил о ее страхе быть грубо использованной и поэтому решил выждать.
Саймон мягко отстранился от невесты. Ариана, что-то жалобно пробормотав, потянулась к нему губами. Он улыбнулся ей нежно и в то же время торжествующе.
— Саймон, почему?..
— Но ты уже стерла все вино с моих губ.
— Нет, нет, — запротестовала она, — я еще чувствую его вкус.
— Правда?
— Да. А ты?
— Давай проверим, соловушка. Подними-ка голову.
Ариана повиновалась без размышлений. Саймон наклонился к ней и одним мягким движением губ захватил ее рот, заставив ее подчиниться требовательному ритму своих поцелуев.
Где-то в глубине ее сознания вновь зашевелились тревожные мысли. Но прежде чем она успела что-либо сообразить, поцелуй Саймона резко изменился. Его язык проник в самую глубину ее рта, лаская его атласное небо вплоть до шелковистого язычка. Нежные дразнящие движения вызвали волну удовольствия в Ариане, и она позабыла свои страхи, всем существом отдаваясь сладостной дуэли переплетенных уст. Со слабым стоном она еще крепче прижалась к Саймону.
