— Что еще ты почувствовала в душе Арианы, Эмбер? — спросил он.
— Мне трудно это объяснить. Да если бы я и могла, то не стала бы. Только Ариана вправе решать, раскрыть свою душу или оставить все в тайне.
— Даже от своего мужа? — спросил Дункан.
— Да, даже от него.
Дункан разочарованно вздохнул и запустил руку в свои густые темно-каштановые волосы.
— И все равно мне это не нравится, — проворчал он.
— Не беспокойся за меня, дружище, — сказал Саймон. — Ведь Ариана взяла меня под свою защиту.
Дункан удивленно взглянул на высокого и стройного рыцаря и громко расхохотался.
— Тебя? Под свою защиту? — недоверчиво переспросил он.
— Да, меня. — Саймон загадочно улыбнулся. — А ведь забавно, наверное, когда тебя пытается защитить маленькая певчая пташка?
— Но что с тобой может случиться в стенах Стоун-ринга? — недоуменно спросил Дункан.
— Об этом я спрошу у Арианы… когда придет время.
С этими словами Саймон направился к выходу.
— Постой! — крикнула ему вслед Эмбер. — Невесту должны приготовить родственницы.
— Но у Арианы нет ни матери, ни сестры, ни тетки, ни племянницы. Значит, это сделает сам жених, — не оборачиваясь, произнес Саймон.
— Но… — попыталась возразить Эмбер.
— Не волнуйся, янтарная колдунья. Я не настолько неловок, чтобы в спешке порвать драгоценное платье своей невесты.
«Если я перережу себе горло, окончатся ли сразу же мои мучения?»
Ариана часто слышала ужасные рассказы о рыцарских поединках и войнах. В этих леденящих душу историях кровь лилась рекой, но проливали ее рыцари, в совершенстве владеющие боевым топором и молотом, копьем и мечом.
По сравнению с этим грозным оружием изящный кинжал с серебряной рукоятью, мерцавший в ее руке, казался детской игрушкой.
«Мать Пресвятая Богородица! А что, если проклятое лезвие слишком коротко и я не сумею пронзить свое сердце?»
Ариана крепко сжала в руке драгоценный клинок. И в то же мгновение загадочное платье потерлось об ее ноги, как пушистый котенок, требующий ласки и внимания.
Мысли Арианы спутались.
В рассеянности она принялась задумчиво расхаживать по комнате. Бланш забыла разжечь огонь в очаге, и теперь в комнате царил лютый холод, как будто все тепло ушло сквозь толстые каменные стены.
«Ах, ну почему я не мужчина! Если бы я была воином, то сейчас не ломала бы себе голову, как наверняка убить себя!»
Полог кровати затрепетал от порыва ветра, ворвавшегося в открытое окно. Но платье Арианы продолжало все так же обвивать ее ноги и ластиться к ней, несмотря на бесчинства непогоды.
