— Да, — небрежно протянул Виктор, — часы отстают.
Но было видно, что он тоже волнуется.
Накануне он наслушался у старшекурсников сплетней, что тесты на способность работать в нейросети, которые проводились на подготовительном, иногда — в одном или двух случаях из ста — могли показать неверный результат. Существовала вероятность — небольшая, но от того не менее пугающая, — что после кромешного ада вступительных экзаменов и целого года на факультете ты потеряешь всё из-за первого практического занятия по нейросети.
Наша группа была уже в сборе, но все молчали — кто-то со скучающим видом смотрел в свой суазор, кто-то нетерпеливо прохаживался перед закрытыми дверями. Не одного меня напугали истории об ошибочных тестах. Виктор улыбнулся и уже приоткрыл рот, намереваясь, видимо, выдать очередную страшилку от старшекурсников, но передумал.
— Не спал, что ли, всю ночь? — спросил он.
— Что, так заметно? — сказал я.
Занятие началось в тишине.
Мы неторопливо зашли в аудиторию, где должна была проводиться лабораторная и встали перед рядами высоких стоматологических кресел — как пациенты, записанные на приём.
С профессором, который вёл у нас первое практическое занятие, нас уже знакомили раньше — правда, я никак не мог вспомнить его имя, хотя раньше не забывал имена.
— Ну что ж, — сказал профессор, кисло сморщившись в попытке изобразить приветливую улыбку, и молитвенно сложил ладонями руки, — ну что ж, — повторил он, — первая лабораторная, да?
Ему никто не ответил.
Невысокий и худощавый, с осунувшимся бледным лицом — так обычно выглядят люди, пролежавшие несколько лет в стационаре — он старался показаться радушным и часто улыбался, наглядно демонстрируя то, что современная стоматология не всесильна.
— Всех, кто волнуется, — сказал профессор и осмотрел нас, сощурившись, — а это, как я понимаю, все… я попросил бы не волноваться…
Он сделал выразительную паузу, ожидая реакции на свою шутку.
— Для начала я немножко расскажу вам о том… что здесь да как, — продолжал профессор, забавно покачивая из стороны в сторону руками. — Да, хочу сразу сказать — если вы здесь ожидали увидеть всё, о чем говорили вам коллеги со старшего курса — все эти провода, подключённые напрямую к мозгу, железные обручи, сжимающие виски, — то, боюсь, мне придётся вас разочаровать…
Бодрый и деловитый голос профессора, так удивительно контрастирующий с его внешностью, немного успокоил меня, я перестал думать о теории вероятности, об одном шансе из ста и своём позорном исключении со второго курса — и тут же почувствовал усталость. Казалось, сила тяжести в небольшой аудитории с затемнёнными окнами увеличилась за мгновение в несколько раз. Я едва мог устоять ногах, с трудом справляясь со своим огрузшим неповоротливым телом.
