Разбудила меня надоедливая вибрация суазора в нагрудном кармане. Я достал суазор и, зевнув, ткнул пальцем в светящуюся иконку мгновенного сообщения.
Мать.
Я невольно взглянул на время в верхнем уголке экрана, на секунду всерьёз подумав о том, чтобы съездить в свой старый дом после экскурсии, но потом быстро написал:
"Скорее всего, не смогу. Дополнительные занятия. Закончу поздно".
В этот момент Виктор рассмеялся и толкнул меня локтём.
— Ну что, выспался? — спросил он.
— Угу, — кивнул я, зевая.
— Кто писал?
— Да так, — ответил я, убирая суазор обратно в карман.
— Подружку себе завёл? — не унимался Виктор.
— Отвали, — сказал я.
Виктор раздосадовано вздохнул.
— Ты явно не с той ноги сегодня встал.
— Дело не в ногах, дело во времени, — сказал я. — Знаешь, я как-то привык чуть подольше спать в субботу.
— Так всю жизнь проспишь, — изрёк Виктор чью-то затасканную мудрость.
Сосед спереди передал ему свой суазор, Виктор несколько секунд смотрел в экран, затем показал на что-то пальцем, прыснул со смеха и тут же забыл обо мне, уткнувшись в собственный наладонник.
Я посмотрел в окно.
Автобус ехал по высотной эстакаде, по крайней левой полосе. За высокими отбойниками быстро мелькали верхушки деревьев и неестественно-вытянутые блестящие столбы ретрансляторов, которые повторялись со строгой закономерностью — так неотвратимо и точно, что вскоре я вновь начал засыпать.
Через несколько минут суазор опять завибрировал, и я вытащил его из кармана, даже не сомневаясь, от кого пришло сообщение.
"А когда приедешь?" — спрашивала мать.
"Пока не знаю", — напечатал я. — "Возможно, на следующей неделе".
Ответ пришёл почти мгновенно:
"Приезжай. Я была у врача. Нам нужно поговорить".
Эти слова я слышал от неё уже, наверное, тысячу раз. "Я была у врача". "Нам нужно поговорить". Несколько раз она даже составляла завещание — каждый раз новое, как будто повторяться в своей последней воле считалось плохой приметой, — и всё из-за того, что её просто направляли на дополнительное обследование. Я подумал — а болела ли она хоть раз в жизни по-настоящему? А потом подумал — как всё же я рад, что наконец-то вырвался из дома.
Автобус стало неприятно потряхивать — мы съехали с эстакады на узкую разбитую дорожку, и водитель, прервав на несколько секунд медитативную мелодию, сообщил по громкоговорителю, что мы скоро будем на месте.
Солнце уже не светило в глаза.
За окном проносились стремительные тени от столбов и деревьев. Я посмотрел на Виктор, который всё ещё разглядывал какие-то невразумительные фотографии в соцветии, достал суазор и уже начал писать ответное сообщение, но потом нахмурился и сунул суазор обратно в карман.
