— Вы так развлекаетесь?! — закричал я в потолок. — Кто вы вообще такие? Кто дал вам право?
Мне никто не ответил. Слепой лошадиный череп был неподвижен.
— Что здесь происходит? Зачем всё это нужно? Что вы от меня хотите?
Странный гул, доносившийся из вентиляционной решётки, затих — неизвестная машина отключилась, и надо мной вновь повисла тишина. Я подошёл к застывшей над комнатой лошадиной голове и посмотрел в её единственный слепой глаз.
— Я требую объяснений! — крикнул я. — Если я военнопленный… если я…
Внезапно я почувствовал слабость — так, что едва мог устоять на ногах.
— Пожалуйста, — вдруг сказал я, и голос мой задрожал; я готов был сорваться на плач. — Пожалуйста!
Мне никто не ответил.
— Пожалуйста! — продолжал молить я, едва сдерживая слёзы.
Я закрыл лицо руками.
— Хотя бы выключите этот свет! Я прошу вас! И дайте мне хоть один глоток воды! Я… я сделаю всё, что вы захотите…
Металлическая башка невозмутимо смотрела сквозь меня, словно меня и не было вовсе.
— Пожалуйста! — Меня била дрожь, слёзы стекали по моим щекам; лошадиный череп продолжал висеть над комнатой, не двигаясь. — Пожалуйста!
Но меня по-прежнему окружала глухая тишина.
Я сидел прямо посреди своей гулкой камеры, уже не чувствуя даже истошный холод, исходящий из пола. Свет вокруг стал таким нестерпимо ярким, что я думал только об одном…
Темнота.
Я пытался вспомнить беззвёздные ночи вдали от города, когда чёрные грозовые облака затягивали всё небо, свой первый полёт с инструктором, бесконечную темноту в иллюминаторе, бездну нейросети, но всё, что я видел — это свет, белый, безжизненный, проникающий повсюду.
Губы мои покрылись плотной коркой, мне было больно глотать, однако даже жажда мучала меня не так сильно, как слепящий свет, исходящий из стен.
Я пробормотал — слабым, дрожащим голосом, — неподвижно глядя в оглушающую белизну перед собой:
— Выключите свет. Пожалуйста… Я больше ни о чём не прошу. Просто дайте мне отдохнуть.
Под потолком раздался щелчок — как разряд статического электричества, — и я испуганно вздрогнул. Однако ничего не изменилось. Лошадиный череп всё так же висел над полом на вытянутом кронштейне, свет был всё таким же ярким.
— Выключите! Выключите! — Я кричал, срывая свои голосовые связки. — Хватит! Не нужно! Я…
Послышался ещё один раздражающий щелчок — где-то у потолка или даже в сверкающих голых стенах. Я встал и, покачиваясь, подошёл к двери.
— Хватит… — шёпотом повторил я и ударил по двери кулаком.
