– Я подозреваю, – произнес Саймон медленно, – что известие об этой помолвке и подтолкнуло Доминика к решению убить Джона. Мысль о том, что есть люди, которые могут выдать дочь за собственного сына, пусть и внебрачного, взбесила его. Те же мысли он испытывал и к честолюбивому подлецу, который собирался жениться на своей сводной сестре. Как только эти факты стали известны, король Генрих не нашел возражений против вашей казни.
Дункан слегка присвистнул, поняв, насколько он был близок к смерти.
– Мэгги – не моя сестра.
Настала очередь Саймона удивляться. И, кроме того, он испытал некоторое облегчение. Ему нравился Шотландский Молот, нравились его смелость и бесстрашие. Если бы не обстоятельства, они могли бы стать друзьями.
– Мне приятно слышать это, – просто сказал Саймон.
– А твоему брату?
Саймон с симпатией взглянул на Дункана и улыбнулся.
– Ты начинаешь понимать Доминика. В битве он самый яростный воин, которого я только видел. Потому что он считает, что война – это ошибка, произошедшая от недостатка ума, и она должна быть исправлена как можно быстрее. Он предпочитает мир войне.
– По нему я бы этого не сказал.
– И я тоже, – поддержал его Саймон.
Мужчины посмотрели друг на друга и рассмеялись. Доминик повернулся в ту сторону, откуда раздавался смех, и покачал головой.
– Что там? – спросила Мэг.
– Мой брат и Шотландский Молот.
Мэг озадаченно посмотрела на него.
– Они смеются вместе, как друзья, – объяснил Доминик. – Как будто бы и не пытались только что в церкви убить друг друга.
– Может быть, поэтому они и смеются. Они живы, на дворе весна, их ждет роскошный пир. Чего еще они могут просить от жизни сейчас?
Взгляд серых глаз остановился на Мэг. Доминик медленно склонил голову, когда уяснил себе, что она сказала.
– А ты мудра, хотя и женщина.
Она запальчиво сверкнула зелеными глазами.
– Мудрее, чем иные мужчины, уверяю тебя.
Доминик приподнял уголок рта в кривой улыбке.
– Я запомню это.
Доминик и Мэг двинулись через двор, окруженные плотной толпой вассалов. Казалось, что каждый житель Блэкторна вознамерился лично удостовериться, что его госпожа жива и здорова. Эдит нетерпеливо ждала в стороне от толпы, через которую не могла пробиться.
– В чем дело, Эдит? – наконец Мэг заметила ее. – Иди сюда.
Вассалы расступились, чтобы пропустить служанку Мэг. Дневной свет подчеркнул то, что Эдит предпочла бы скрыть, – бедность ее одежды. Впрочем, простые люди были одеты еще хуже, совсем в лохмотья.
