Для начала нужно разобраться с Аскольдом и Диром. Тут заметна очень большая путаница. Бояре ли они Рюрика? Польский средневековый автор Ян Длугош (15 в.) утверждает, что Аскольд и Дир были потомками князя Кия. А вот арабский автор 10 в. Ал-Массуди не знает никакого Аскольда, но пишет о том, что «первый из славянских царей есть царь Дира, он имеет обширные города и многие обитаемые страны». Татищев же, ссылаясь на «Иоакимовскую летопись», говорит об убийстве одного только Аскольда. Казалось бы, все эти данные противоречат друг другу. Но их очень легко согласовать, если только отказаться от схематизма, признав, что разные авторы имели в виду разные ситуации. Дир вовсе не был «боярином», захватившим власть в Киеве, но являлся киевским князем и потомком Кия. И Ал-Массуди писал о нем как раз тогда, когда в Киеве не было никакого Аскольда. Но последний там всетаки появился и стал соправителем Дира. При этом не понятно, являлся ли Аскольд боярином Рюрика (возможно, он даже был жителем Киева). Именно эту реальность подметила ПВЛ, сделав на ней акцент. Потом Дир умер, после чего на княжьем престоле остался один Аскольд. Вот именно эта ситуация и «напрягла» могущественную городскую общину. Как сообщает Татищев, «Оскольд предан киевляны и убиен бысть». Его свергли, считая узурпатором. Олег же мог быть одним из руководителей этого процесса, но не более того. Никто не позволил бы ему просто взять власть в Киеве, который был центром Руси-Гардарики – «страны городов». Он мог бы захватить город, будучи во главе мощного иноземного войска. Однако об этом нигде не говорится. В ПВЛ Олег убивает Аскольда и захватывает власть, притворившись купцом. А это значит, что воинов с ним было совсем немного – иначе он никого бы не сумел обмануть. Но и сам обман помог бы только убить князя. Взять власть находнику-убийце никто бы не позволил. Роль городской общины в Киеве была очень и очень велика. И вопрос о том, кому княжить в Киеве, решал сам поляно-русский Киев, обращаясь за помощью к тем князьям, которые имел династические права на киевский престол. Итак, восточное славянство вовсе не было какой-то пассивной массой, подчиняющейся разного рода внешним силам. Напротив, оно опиралось на древнейшую политическую традицию Приднепровья, которая в течение многих веков притягивала к себе различных выходцев из иных славянских регионов. Именно эту державную традицию унаследовала Московская Русь, когда Киев перестал быть центром восточнославянской государственности и включился в иные цивилизационные проекты.
