— Ты считаешь, что вел себя хорошо? — вспылила Рона, к большому нашему удивлению. — Все время твердил мне и остальным, что у Анджелы слабое здоровье, и мы ей искренне сочувствовали, а ты сам тихонько посмеивался в рукав.
— Ладно тебе, успокойся, — примирительно проговорил брат. — Ты же знаешь, что существует врачебная тайна.
— А сейчас почему ты решил ее раскрыть?
— Я уже объяснил, — сказал Глен и посмотрел на нас с Гарольдом. — Вы видели реакцию моей сестры, джентльмены? Теперь представьте, что бы случилось, если бы я рассказал это раньше. Рона бы тут же расправила плечи и направилась в дом Уотерхаусов, чтобы сообщить нашей «мнимой больной», что у нее со здоровьем все в порядке и пусть она немедленно встанет с постели и выйдет погулять. После таких слов поведение Анджелы стало бы совершенно непредсказуемым. Не исключено, что она сделала бы с собой что-то такое, доказывающее ее плачевное состояние. Нет, моя дорогая, не стоит входить в штопор. Раньше никто не смог бы уличить ее в симуляции, даже муж. О нас не говорю.
— Да… — протянул я, соглашаясь и пытаясь направить разговор в другую сторону. — Значит, если бы внезапно умерла Анджела, ты бы настоял на вскрытии?
Глен кивнул:
— Конечно.
Упоминание о вскрытии возбудило Гарольда, и он снова начал приставать к Глену с расспросами. И не то чтобы это ему было совершенно необходимо, просто Гарольд у нас был необыкновенно любознательный.
Глен, однако, насчет вскрытия держался как скала и даже предупредил нас никому не рассказывать, о чем нам только что говорил насчет Анджелы.
— Имей в виду, Гарольд, это все строго конфиденциально, так что попытайся себя сдерживать, в виде исключения. Рона у нас не из болтливых, Дуглас тоже умеет держать язык за зубами, так что если что-то выплывет наружу, я буду знать, что проболтался ты, и в следующий раз ничего не расскажу.
Гарольд начал возмущенно оправдываться, когда его прервала вошедшая горничная:
— К вам мисс Бергман.
Следом тут же появилась Митци, взвинченная даже больше, чем обычно.
— Извините меня, мисс Брум, — проговорила она, запинаясь и путаясь в словах, хотя жила здесь четыре года и превосходно говорила по-английски. — У меня тут записка для миссис Сьюэлл.
— Но миссис Сьюэлл здесь нет, — пояснила Рона. — Только мистер Сьюэлл. Может, выпьете с нами чаю, Митци?
— Спасибо, но я тороплюсь. — Она повернулась ко мне. — Пожалуйста, мистер Сьюэлл, прочтите записку. Это важно.
Я разорвал конверт. Текст был знакомый.
