Старик лежит на набитом соломой тюфяке; от холода его частично защищают одетые одна на другую теплые одежды.
Время от времени больной приподымается на своем убогом ложе, протягивая длинную костлявую руку за чашкой, которую подает ему мальчик.
Лицо старика светлеет и он тихо говорит:
— Смерть близка, Жозеф. Скоро пробьет мой последний час.
— Не говорите так, папаша Биасон! Смерть…
— Слышишь? Нуаро воет на луну. На вершине Франдаля видели горящую свечу. Тем, кто еще любит Ранконов, не забыть этой ночи и через двадцать лет!
Затем, с лихорадочной поспешностью перейдя к другой теме, старик продолжил:
— Ранконы — настоящие аристократы, Жозеф, и это так же верно, как то, что мы с тобой оба христиане. В старые времена вряд ли можно было найти более храбрый и благородный род. Им принадлежали замки Нуармон, Акреваль и Ранкон, а также все леса и поля, холмы и долины в этой округе. Графы де Ранкон были горды и отважны. Из уст в уста передавались легенды о сокровищах, сокрытых в подвалах их замков и сами сеньоры де Рожешуар называли себя их кузенами. И вправду, это был замечательный род! Потом настали тяжелые дни. Вся наша провинция была предана огню и мечу. Было это очень давно, даже отцы и деды не помнят того времени. Описаний тех событий не найти в исторических хрониках. Ранконы были преданы своему сеньору, сражавшемуся на стороне гугенотов, но счастье отвернулось от них. Нуармон был разграблен и наполовину разрушен. Ранкон, этот прекрасный замок, сравняли с землей; место, где он стоял, посыпали солью, а деревья в парке и в ближней роще уничтожили. С тех пор деревья выросли вновь, но замка Ранкон больше не существует и даже память о нем давно исчезла.
Тяжело вздохнув и немного помолчав, старик продолжал:
— Жозеф, смерть близка, я очень слаб. Ты должен узнать все. Близок тот миг, когда у Ранконов кроме тебя не останется ни одного друга на земле. За несколько лет до революции, они, бывшие некогда хозяевами этой провинции, превратились в бедных скромных дворян. Но несчастья не сломили их дух. Старый граф Жан остался настоящим вельможей, хотя от его прежних владений почти ничего не осталось. Сыновья его, Франсуа и Гильом, были смелыми и благородными юношами; под их простой одеждой из грубой ткани бились отважные сердца и старик гордился сыновьями с полным основанием.
После краткого молчания старик продолжил рассказ:
— Франсуа был старшим. Крепкий, как молодой дуб, он во всем походил на отца. Младший, Гильом, красивый утонченной женственной красотой, пошел в мать.
