Они бежали по Куин-стрит и по Елизабет-стрит. Козырьки на фасадах зданий перекрывали тротуар полностью, шли, смыкаясь, единым навесом от дождя и от зноя, и потому самих зданий не было видно, только яркие недра магазинов — сквозь стекла витрин и дверей, освещенные, притягивающие непроизвольно. Чтобы увидеть здание, нужно выйти, по крайней мере, на середину мостовой и изогнуть под определенным углом шею. А дома, выше козырьков, можно обнаружить примечательные: старинной архитектуры, в каменных карнизах и завитушках эпохи английского владычества. Или ультрасегодняшние: стекло и полированный камень.
Тетю Жени внешние особенности города не интересовали, она устремилась внутрь, скоро и решительно, хорошо зная топографию всех тех «Майеров», «Вулъвортов», «Дэвид-Джонсов». Она влекла ее за собой в неимоверно загруженный товарами мир, не давая остановиться и оглядеться по российской привычке и, как говорится, понять, что почем. Причем она проносилась мимо того, что действительно было красивым и добротным и стоило того, чтобы быть привезенным, согревать и радовать в Сибири. (Это слишком дорого, мы это не покупаем!) Она устремлялась к столам распродаж, где навалены были вороха пушистого трикотажа, уже чуть пережившего свой сезон и где на этикетке зачеркнута прежняя цена и поставлена новая — пусть на несколько центов ниже, но все же! А дамы, похожие на тетю Жени, с такими же седыми благородными прическами и в чулках (хотя на улице двадцать пять градусов) и с очками, повешенными на шею на серебряной цепочке, рылись с увлечением в этих ворохах, вытаскивая за рукава кофточки и майки, примеряя тут нее и бросая обратно. И горы босоножек на столах — конец лета — тоже по сниженным ценам, всех стран Азии: индийские, таиландские, корейские, китайские, на двух ремешках и вовсе на одном пальце висящие, с подошвами всех конструкций, проплывали мимо со скоростью реактивного лайнера. Маленькие, как пещеры, пестрым платьем завешанные магазинчики-ловушки, распахнутые на улицу — только зайти, и тебя окружат вниманием и заставят примерить, и не выпустят, пока не купишь, даже если не нужно тебе… А рядом с этим — экономия на центах! «Лёля, учтите, ту же вещь можно купить значительно дешевле в магазине на окраине», — поучала тетя Жени.
И они вылетали снова на свет божий, из этой вещевой вакханалии, от всех этих невообразимых предметов человеческого пользования, от пестроты надписей, этикеток, упаковок, от хорошо поставленных улыбок продавцов, со служебно-автоматическим «тэнкю», от толчеи толпы у прилавков, где однако никто тебя не заденет и ты, естественно, задеть не имеешь права, и попадали в такую же толпу, двигающуюся по тротуарам и обтекающую тебя.
