Что бы ни случалось, я ему обо всем рассказывал первому, и он тоже со мной обо всем советовался.
— Посоветуй, Писунчик!
Писунчик прикладывал палец ко лбу и думал до тех пор, пока не находил нужный совет.
— Что ты на это скажешь, Шмуэл-Аба?
Я говорил ему все, что думаю. Ничего не скрывал от моего дорогого друга, который был мне как родной брат, а может быть, даже дороже брата.
Знаю, вы мне скажете, что шутка, которую Писунчик сыграл с геморе-меламедом, не новость. Все мальчишки на земле похваляются такими шуточками. На это я могу вам ответить, что, во-первых, эта проделка не единственная, которой Писунчик прославился в раю, а во-вторых, земные мальчишки только врут да похваляются, в то время как Писунчик это и вправду сделал.
Приходит Писунчик ко мне как-то раз очень печальный. Смотрит на меня грустными глазами и говорит:
— Знаешь, что я тебе скажу, Шмуэл-Аба? Нет справедливости в раю.
Я посмотрел на него с удивлением. О чем это он? Писунчик вздохнул и рассказал вот что:
— Ты знаешь, Шмуэл-Аба, что у меня есть дядя. Его прозвали Хаим-богатей. У него свой собственный каменный дом на бульваре Ильи-пророка, двухэтажный, с новой железной крышей.
— Знаю, Писунчик, — ответил я, — он винный откупщик, говорят, богат как Корей[41].
— И к тому же большой негодяй, — добавил Писунчик. — В православном раю этому негодяю такой праздничек бы устроили.
— К чему ты клонишь, Писунчик? Расскажи, мне не терпится.
— Просекай, — сказал Писунчик, — у этого моего дяди, негодяя эдакого, есть коза, которая каждые двенадцать минут дает двадцать кварт молока. Надо эту козу у дяди из стойла забрать, отвести кой-куда, а потом вернуть обратно.
— Куда же ее отвести, Писунчик? Говори, рассказывай, не тяни душу!
— В дом дяди Иоэла-переплетчика, который живет на улице Иоханана-сапожника[42]. У дяди Йоэла сухотка. Козье молоко ему гораздо нужнее, чем дяде Хаиму-богатею.
— Ты прав, Писунчик, — согласился я, — нет справедливости в раю. У богатого дяди, здорового, как медведь, есть дойная коза, хотя молоко ему на фиг не нужно, а у бедного дяди, больного сухоткой, ни фига нет, хоть без молока ему не прожить.
Писунчик приставил палец ко лбу, подумал (когда мой друг думает, он приставляет палец ко лбу) и сказал:
— Просекаешь, Шмуэл-Аба?
— Что, Писунчик?
— Нужно украсть козу у дяди Хаима-богатея и отвести ее к дяде Иоэлу.
— Идет, Писунчик, — согласился я, — но когда? Ведь нужно время подгадать.
Писунчик рассмеялся.
— Все будет в порядке, Шмуэл-Аба. В полдень дядя Хаим-богатей ложится прикорнуть. В это время тетя Ентл, его жена, уходит к портнихе примерять новые крылья.
