В ГОРОД ходу нет. Красивые сами по себе, народ хау сам по себе.
Хай Красивого понять может, если тот мудрить не будет, слишком много слов непонятных у Красивых, ну а если по-простому, то ничего, объясниться можно.
Только с некоторых пор Красивые убивать стали народ хау. Как кто из них завидит хая, так и грохочет из штуковин, ПОКОЙ ДЕЛАЮЩИХ. Много ухлопали. И хау теперь в долгу не остаются. Раз машина Красивых у КЛОАКИ села. Семь Красивых у края встали, лопочут, намордники свои поправляют, видно, обсуждают клоаку, пальцами тычут, спорят. И чего она им сделала, КЛОАКА? Бурлит и бурлит, возле нее улитки самые вкусные.
Хау на Красивых Дьяла спустили. Дьял — он и есть Дьял. Силища у него непомерная, а мозга и вовсе нет. Ему только объясни на пальцах, мол, убей, он и убьет, а потом жрать сядет. Так вот, Дьял на лапищи свои поплевал, бревно перехватил, да как побежит! И всех Красивых этим бревном, как жуков-трупоедов, в КЛОАКУ смел. Никто и пикнуть не успел — сварились. Потом хау всем скопом и машину в КЛОАКУ спихнули, только булькнуло. КЛОАКА все сожрет, у нее дна нет. Если, к примеру, подлинней прут металлический в нее сунуть, так через пару минут он втрое тоньше станет. А с виду ничего. Прут как прут. Только ударь его обо что-нибудь, так сразу труха посыплется.
Иу осторожно погасил факел о дно ржавого бака, подошел ко входу в логово Сины, что есть сил треснул пяткой в крышку люка, металл глухо загудел.
— Хай? — послышался сонный голос.
— Хай-хай. — Иу засмеялся, представив заспанное лицо Сины, ее вывернутые большие губы и выпученные спросонок глаза. — Иди!
— Ты не умер?
Иу приятно удивился. Обычно Сина не баловала его ночным приветствием, молча вылезала, подолгу чесалась, глядя в темноту сонными глазами. Так же молча брела с Иу к Великой Тропе, что вела к площадке с новыми баками. Там они, опять же молча, обследовали мягкие баки, отыскивая съедобное месиво посвежее, выскребали, ели, а поев, брели к клоаке искать улиток. Иногда попадались в баках целые куски ноздреватой аппетитной массы хлебного муга, это был уже праздник. А если еще недоеденная банка консервов — тогда жизнь была прекрасна.
— Я живой, я хайду бил-бил огнем! Я ее съем! И мы наедимся, так?
Крышка люка дрогнула, видно, Сина вытаскивала стальной стержень, которым замыкалась изнутри, потом крышка упала.
На Сине, как и на Иу, была только повязка из куска грязной синтетической ткани. Сина тоже была худой и высокой. А кто из народа хау был коротким и толстым? Таких не было. Кроме, пожалуй, Дьяла, но и он не был коротким. Он был высокий и могучий, на то он и Дьял. Безмозглый великан и силач, способный на убийство сразу нескольких Красивых, если они проморгают и подпустят его ближе чем на два шага.
