И вот, наконец, показались спасительные паруса!
Мы стали спускаться по склону к воде, а лучники с нескрываемой завистью смотрели нам вслед. Перед уходом я попрощался с Гавием Рваным, вызвавшимся добровольно прикрывать наш отход. Я еще раз предложил ему плыть вместо меня. Ведь у него в селе остались двое сыновей, я же к тому времени уже овдовел и меня никто не ждал. Но Гавий отказался. "У всех семьи,- сказал он мне.- А остаться кому-то надо". Тогда я и поклялся ему позаботиться о его сыновьях.
- Из Малых Подмышек в этот поход пошло нас четверо. Я, Гавий Рваный, Носатый Войгян и Гутна. Старики их, наверное, помнят,- сказал Гудагай, обращаясь к гостям. Несколько седых голов согласно покивали.- К реке вышли только я да Гавий. Войгяна и Гутну мы мертвыми оставили в степи. Гутна сын Мены был так молод, что даже еще не успел заслужить прозвище. Я видел, как он погиб. Он был храбрец. И мы будем помнить его как Гутну Храброго!- взволновано сказал Гудагай.- Помянем же Гутну Храброго и прочих славных воинов!- Все молча выпили, и старый рыцарь вернулся к своему рассказу:
- Итак, мы спустились к воде и стояли, ожидая торговцев. Паруса увеличивались, и уже не было сомнений, что это были корабли северян. Вот только мы не знали, договорился ли с ними Гест? Но вот первый корабль взял курс к нашему берегу и остальные повернули за ним. Мы спасены!
Уже считая себя спасенными, мы старались не думать о тех, кто остался наверху. На их месте мог оказаться любой из нас. Так распорядились боги. Одни должны умереть, чтобы жили другие. Но, как оказалось, оставленные стрелки умирать вовсе и не собирались. Мы заподозрили неладное, когда над нами, на краю обрыва, вдруг появился Гавий. Он махал руками и что-то кричал, но ветер заглушал его слова. Понимая, что мы его не слышим, он начал спускаться к нам. Гавий очень торопился, а мы в растерянности наблюдали за ним. Что же случилось? Неужели он струсил? В это не хотелось верить, потому что Гавий зарекомендовал себя храбрым воином. И теперь перед лицом смерти испугался? Но все оказалось намного хуже.
"Измена!- кричал он.- Измена, князь! Конон и его лучники не стали биться. Они сдались степнякам!".
Это воистину была страшная весть. Мы с ужасом посмотрели наверх. Сначала мы услышали визг, а затем на краю обрыва показались всадники. Для нас они были сама смерть! Что-то мелькнуло в воздухе, и к нашим ногам по склону покатились головы наших товарищей, из тех, кто оставался прикрывать наш отход и не продались врагу. А затем в нас полетели и стрелы. И мы стали умирать.
