Несмотря на отсутствие моральных принципов и сексуальную распущенность, Александрина, искусствовед по образованию, знала толк в живописи, много читала, а в музей или на выставку ее смело можно было брать в качестве экскурсовода. Мурат из всех мужских достоинств имел только мускулистое тело и неиссякаемую потенцию. Он работал натурщиком в Академии художеств и фактически находился на иждивении у прекрасной вдовушки. Она в нем души не чаяла. Едва вышел положенный срок траура, они поселились вместе.
Игорь негодовал, но не вмешивался. Поведение Александрины он называл «оскорблением памяти отца» и грозился устроить любвеобильной мачехе сюрприз. Что не замедлил осуществить. На зимней выставке «Эхо модерна» он среди прочих своих картин в духе символизма выставил полотно «Трапеза блудницы», где полуобнаженная красотка в непристойной позе кормит из рук сидящего у ее ног смуглого любовника, плотоядно пожирая его глазами.
Картина имела скандальный успех. Отзывы посыпались самые разные — от оскорбительных до хвалебных. Кое-кто усмотрел в сюжете намек на семейные обстоятельства художника, другие говорили о падении нравов, третьи нарекли Игоря Домнина новым Климтом [3]. У художника и без того не было отбоя от клиентов, а после выставки цена его работ увеличилась вдвое.
— Ты наживаешься на моем позоре! — вопила разъяренная Александрина.
— А по-моему, я тебя прославил, — парировал Игорь. — Теперь тебя будут узнавать… и не только в лицо.
— Ах, ты! — она замахнулась, чтобы ударить его. — Мстишь, да?
— Есть за что, — ничуть не смутился художник, легко перехватив ее руку. — Кстати, чем тебе не по вкусу «Трапеза блудницы»? Она великолепна! Мне уже предложили кругленькую сумму. Но я, пожалуй, не стану ее продавать. Семейная реликвия как-никак.
Мурат воспринял ситуацию с философским спокойствием.
— Ты зря бесишься, — сказал он Александрине. — Меня рисуют обнаженным все, кому не лень. И ничего страшного!
— Он сделал это нарочно! Чтобы унизить меня!
— Зато теперь твоя красота останется на холсте нетленной…
— Иронизируешь? Пошел бы лучше, набил Игорю морду! Где твоя восточная гордость?
— У меня мама русская, — безмятежно улыбался Мурат. — Она верит в бога. Христианские обычаи учат прощать ближних.
— Все вы, мужики, мерзавцы! — расплакалась вдова. — Вам от женщины нужно только одно!
Она была безутешна.
Громкое убийство скрипача Никонова отвлекло ее от горестных мыслей и повергло в шок так же, как всю столичную публику.
