– Значит, он зря растратил свою жизнь, – резко сказала Занти. – Причем буквально.
Помимо всего прочего, она также занималась контрактами и коммерческими обязательствами флотилии, и если бы из сектора Деюнофф хоть что-то пришло, она бы об этом знала.
– Конечно, надо признать, что прошло целых сорок лет, – продолжал Гайт, как будто его не перебивали, – но я помню Варрона очень… пассивным мальчиком. Не то что бы ему недоставало мозгов, и ему, пожалуй, нравилось угождать отцу, но я внимательно наблюдал за ним и никогда не видел у него этот огонь в глазах. Никогда не видел, чтобы ему хотелось протянуть руку, схватить что-то и изменить.
– Он такой замкнутый в себе человечек, получается? – спросил Халпандер.
– Нет, ребенком он не был замкнут. На самом деле, я помню, как он не стеснялся пользоваться теми превосходными вещами, которыми мы его снабжали. Никаких угрызений совести по поводу стремления сделать свою жизнь как можно лучше.
– Это изменилось? – спросила Занти Бехайю.
– Нисколько, – ответила распорядительница экипажа. – По всем данным, он и его мать стали на Гунарво всеобщими любимцами. Прорыв в секторе Деюнофф так и не произошел, но Гунарво все равно стал процветающим миром. А Хойон постарался, чтобы Варрон и его мать с самого начала были очень хорошо обеспечены – он хотел, чтобы они пользовались популярностью и устроились именно так, как нужно. Печально, что мы так туда и не вернулись. Мы могли бы что-то изменить.
Занти взмахнула рукой, как будто могла физически отмести прочь не относящиеся к делу мысли.
– Так, значит, вопрос открыт, не так ли? – сказала она. – Он нам не нужен. Мы без торговца и по уши в дерьме, потому что наш будущий торговец – мелкий бесполезный бездельник, который собирается взойти на борт со всеми фаворитами, накопленными им за сорок лет сплошных развлечений.
Снова повисло задумчивое молчание.
– Мы не всегда были флотилией, – сказал Гайт, который часто слышал, как Хойон говорил об этом. – Мы были единственным маленьким кораблем. Потом их стало два, потом три, и как разрастался род Фракс, так увеличивалась флотилия. Но сколько раз мы говорили об этом? Сколькие из нас не лелеяли мечту, что наши внуки или правнуки станут распоряжаться не флотилией, но армадой? Ими командовали другие вольные торговцы. Разве хартия Фраксов не равна любой другой и не превосходит большую их часть?
– Я знаю, что гласит наша хартия, – сказал Кьорг, как будто все остальные не знали. – Может быть, Гайт, она и позволяет нам свысока глядеть на Империум, но она не позволит нам плюнуть ему в глаза. Вспомни те выбоины на «Бассаане»! Наши поездки обратно на Гидрафур – единственное время, когда мы действительно оказываемся под контролем Адептус. Мы не вправе выбирать, какие наследники нам нравятся, а какие нет. Хартия говорит, что…
