– Знание священно! – взревел Санджа. Теперь к потопу звука, изливающемуся со стен, присоединился второй органический голос. Он исходил изо рта самого Санджи, и Диобанн крутанулся на месте: генетор-магос стоял в дверях позади него, окруженный люминантами и сервиторами.
– Знание священно, и священна информация. Мы проживаем свои жизни в ее поисках. Чем чище данные, тем чище и живая кровь Машины и Бога-Машины. Чистота данных – величайшая святыня для жреца Бога-Машины. А ты явился сюда с этим, – он поднял в дрожащей руке стеклянный пузырек.
«...сюда с этим».
Диобанн с изумлением понял, что этим эхом был голос одного из его собственных сервиторов, того, посредством которого он убил жреца. Он стоял к нему вполоборота, с вооруженной клинком руки капала кровь и машинное масло, и он повторял каждое слово Санджи, как только тот его произносил. Генетор нашел способ проникнуть в его системы, какой-то код, преодолевающий программы, которые, как думал Диобанн, были так хорошо защищены, что взломать их было невозможно. Даже не подсоединившись к нему физически. Диобанн впервые осознал, насколько опасным врагом обзавелся.
– Ты фальсифицировал знание. Ты тайно изменил данные. Ты пришел сюда, зная, что сам создал эту сорную примесь. Ты думал, что сможешь ввести в заблуждение Гелиспекс, да восстановится его дух. Ты попытался одурманить святую машину, попытался использовать ее для творения лжи. Лжи, которая сама по себе искажает знание и отдаляет нас от совершенного знания Омниссии. Ты хотел обмануть нас!
– ...нас, – закончил сервитор. Задержка в его речи становилась все короче по мере того, как контроль Санджи становился все сильнее. Нашел ли он способ проникнуть во вторую машину, сказать было невозможно. Мысли Диобанна метались все отчаяннее.
– Твое святотатство против Бога-Машины отягчено и усугублено, – продолжал Санджа, – ты окончательно предал свой священный сан. Я лишаю тебя и сана и имени. Ты отлучен.
Генетор-магос бросил пузырек на каменный пол, и в тот же миг, как сосуд разлетелся вдребезги, Диобанн рявкнул окровавленному сервитору кодовую команду:
– Зудень!
Это было слово флотилии, слово, означавшее постороннего, и для сервитора эта команда означала: убить всех присутствующих, кто не принадлежит флотилии. Доселе ему приходилось применять эту команду лишь трижды, и секрет, который он сейчас пытался защитить, был, пожалуй, самым ужасным из всех, которые он когда-либо хранил.
В душе магос Диобанн знал, что Санджа прав. Он не был уверен, имелись ли у него хоть какие-то шансы: те краткие минуты, проведенные в связи с потоком данных, показали ему, что восприятие Гелиспекса было более ясным и мощным, чем он мог хотя бы предположить. Но он не собирался просто так стоять и ждать, пока его убьют.
