– Не этим ли обусловлено то, что миллионы коммунистов не воспротивились политике генерального секретаря Горбачёва?
– Ситуация была намного сложнее, с психологической точки зрения аналогов у неё нет. В советский период вера в КПСС и в её руководящую и направляющую роль фактически заменяла веру в Бога. Когда меня об этом спрашивали западные журналисты, я предлагал им представить ситуацию, когда на главной площади Ватикана при огромном стечении верующих католиков папа римский заявляет: «Папская академия наук убедительно доказала, что никакого Бога не было и нет». Западные коллеги предполагали, что в этом случае добрая половина католиков сошла бы с ума. А мы продолжали жить и работать. Психическая травма, особенно для старшего поколения, была, безусловно, тяжелейшая, но реакция на неё продемонстрировала мощную психологическую структуру нашего народа.
Когда «схлопнулась» страна, а духовный потенциал развития был морально подорван итогами приватизации – это стало психической травмой, сравнимой с началом Великой Отечественной войны. В массах преобладали пораженческие настроения, начались мощный духовный спад и политическая апатия, которые усугублялись чувством национального унижения и – как следствие – ростом агрессивности.
Этот процесс всё ещё продолжается. Например, по данным ВЦИОМ, с 2008 по 2012 год желание перестрелять всех, из-за кого ситуация в стране такая, какая она есть, выросло более чем в два раза (с 16 до 34 процентов). И как показывают дополнительные исследования, эта агрессия направлена преимущественно на тех, кого у нас ошибочно именуют «экономической элитой». А вымещается она, что психологически также закономерно, – преимущественно на пришлом населении.
– Каково, на ваш взгляд, качество этой самой «национальной элиты»?
– Наша нынешняя «элита», к сожалению, по сути – национальной не является. Она не выполняет свою главную задачу, которая состоит не столько в политическом руководстве или экономическом развитии, сколько в создании и демонстрации нравственных образцов поведения. В основном пока демонстрируется нечто противоположное – образцы безумного расточительства, бегства капиталов и их вложения в экономику других стран, попирание законов и национальной морали, бесстыдное размахивание «корочками».
Для большинства населения – это не наши. И это тоже следствие приватизации. Мало кто знает, что внезапно свалившееся на голову богатство приводит к таким же психологическим последствиям – к своеобразному варианту помешательства, как и внезапная потеря всего, нажитого непосильным трудом. Впрочем, это касается и свободы. Свобода, «доставшаяся по случаю», – это совсем не та свобода, которая была завоёвана в процессе длительной и осознанной необходимости этой свободы. К тому же, как уже не раз отмечалось, демократические свободы без экономически свободного большинства населения – это нонсенс. Возникает множество перекосов, которые можно было бы определить как «демократизм».
