Пришлось в роли десантников с оружием в руках сражаться и смер-шевцам. Зина Шепитько не жалела патронов, видя перед собой так близко гитлеровцев. Ей порой казалось, что именно среди них могли быть те, которые побывали в Крюково и причастны к гибели отца. Здесь в боях за расширение плацдарма действительно ярость благородная вскипала, как волна, потому что в ней вместо крови жила пылающая желчь. Мстить, мстить, мстить, — стучало сердце в такт височной жилки. И она стреляла по фашистам, как стреляли и все остальные участники десанта.
А 5 октября началась десантная операция по овладению самым большим островом Моонзундского архипелага — Сааремаа.
* * *
После захвата острова у сотрудников отдела началась настоящая оперативная страда: фильтрационная работа с военнопленными, прием агентуры, заброшенной заранее на остров, поиск предателей и агентов абвера, гестапо и других спецслужб гитлеровской Германии.
Ещё гремели бои на северо-западной окраине острова, а в отдел контрразведки СМЕРШ дивизии солдаты привели человека, который попросил у военнослужащих, чтобы его свели с руководством армейскими чекистами.
Когда в небольшой домик, где обосновался ОКР, солдаты ввели незнакомца, Николай Иванович Пастушенко находился в одной из комнат — «кабинете начальника». Открылась дверь, и в проеме показались солдаты.
— Разрешите, товарищ подполковник? Этот гражданин потребовал встречи только с вами, — четко доложил высокого роста, стройный младший сержант.
— Заходите, — и вдруг Пастушенко узнал своего давнего знакомого, которого готовил к заброске на Моонзундские острова и отдал команду бойцам: «Вы свободны. Оставьте этого гражданина у меня».
И только, когда захлопнулась за бойцами дверь, Николай Иванович бросился к вошедшему: «Петр Емельянович, мой дорогой человечище, выжил!»
— Слава богу, опасность миновала, но я принес вам полный кошелек известий, — проговорил Петр Каравайский — зафронтовой агент под псевдонимом Шмель.
— Как здоровье? О жизни в этом аду не спрашиваю, — именно таким образом включился в беседу руководитель СМЕРШа соединения.
— Здоровье — терпимо. В последнее время, правда, было жарко-вато. Немцы словно осатанели. Гестаповцы подозревали, чуть ли не каждого, кто являлся не аборигеном, но я вписался в жизнь острова нормально.
Каравайский действительно разил немцев, как шмель, устроившись в одну из разведывательных школ Абвера после «сдачи в плен». Обладая феноменальной памятью, он запоминал имена, фамилии и клички забрасываемой агентуры в тыл Красной армии, а также собирал и зашифровывал установочные данные на кадровых сотрудников разведки. По мере приближения подразделений и частей Ленинградского фронта к архипелагу ему была поставлена задача на лодке добраться до Большой земли и выйти на резидента немецкой разведки в Пскове.
