– Я неправильно выразился. Я предлагаю пока не отправлять «Глубокую память» в Научный комитет, – поправился Рома.
– Но зачем? – спросила Лена. – Ведь у нас всё готово.
– Да, конечно, но мы могли бы сами испытать препарат и устранить его побочные действия.
– Сами? Ты серьёзно? – ужаснулась Лена.
– Абсолютно, – твёрдо сказал Рома.
Прежде, чем Лена успела ещё что-то сказать, встряла Наташа:
– Ты с ума сошёл?! Испытывать новые препараты на людях имеет право только Научный комитет!
– Мы знаем, но он делает это слишком долго, – поддержал друга Юра.
– А к чему, собственно, такая спешка? – Карие глаза Наташи подозрительно сощурились.
– У меня нет ни одного научного проекта, – глубоко вздохнув, признался Рома. – Мне даже нечего предложить приёмной комиссии через две недели.
Глаза Лены расширились от удивления.
– Как же ты будешь поступать? Без научного проекта же нельзя…
– Я знаю, и поэтому…
– А-а-а, я, кажется, поняла, – медленно, словно озарение приходит к ней по частям, сказала Наташа. – У тебя не было научного проекта, но поступить на Биохимический факультет тебе очень хотелось, и поэтому ты присоединился к нашей научной группе месяц назад. Ты думал, что мы успеем его доделать и что ты потом сможешь выступить с «Глубокой памятью» в качестве вступительного проекта…
– Не забывай, Наташ, что Рома очень нам помог, – прервал её Юра. – До его появления мы не могли отыскать психоделический стабилизатор, который взаимодействовал бы с ЛСД без образования смертельно опасных веществ. Ромка справился с этой задачей за два дня. Да и потом он работал на равных со всеми нами. Так что не надо его этим попрекать!
– Ну, конечно, лучший друг всегда поможет, правда, Юр? – ехидно сказала Наташа. – Даже если это будет стоить кому-то жизни! Но ничего! Какие пустяки! Главное, чтобы Ерёмину было хорошо!
– Стоить кому-то жизни? – непонимающе повторила Лена. – О чём вы говорите?
– А ты разве не поняла? – распалялась Наташа, отчего её голос становился всё громче и громче. – У Ерёмина нет ни одного проекта. Следовательно, поступить в высшее учебное заведение он не может. Но очень хочет. И тут подворачивается под руку наш наполовину готовый научный проект. Он присоединяется к нам в надежде, что мы закончим его до июля, последнего срока сдачи проектов. Но, увы, мы закончили его только сегодня, 14 июня, а впереди ещё долгая проверка Научного комитета. Конечно же, комитет найдёт целую кучу побочных эффектов, которую мы опять-таки долго будем ликвидировать. И только после всей этой работы мы опять отправляем «Глубокую память» в Научный комитет, и он в течение пяти дней выносит свой вердикт. Все эти процедуры требуют много времени, которого у Ерёмина нет, и он решил сократить эту цепочку.
