– Какого чёрта, ты используешь свои идиотские способности против учителей?!
– Мои способности не идиотские. Не надо меня оскорблять, – еле сдерживаясь, сказал Сафиуллин. Он не мог понять, как можно так разговаривать с родным ребёнком. Он чувствовал обиду не за себя, а за Рому.
– Ты видел, какую сумму я должен им отвалить? Видел?! – громыхал отец Ромы, не обращая внимания на слова сына.
– Я не хотел, это вышло случайно, – спокойно сказал Сафиуллин. – Она спровоцировала меня.
– Это на неё похоже, – чуть слышно отозвалась мама Ромы, но её тут же перекрыл громовой бас мужа:
– А мне плевать! Кидаешься на людей – сам за это и плати, а я не собираюсь! Мало того, что безработный, что сидишь у меня на шее, так ты ещё, оказывается, и чокнутый псих!
Собственное негодование Сафиуллина было ничем по сравнению с горячим гневом Ромы, поднимавшимся из самых недр подсознания. Сафиуллин догадался о присутствии мальчика по проносившимся перед глазами картинкам его жизни: плачущий на кровати маленький Рома, ругань родителей, крики, орущие друг на друга отец и сын, удар, удар…
Сафиуллин и Рома (сейчас они вместе делили тело) гневно посмотрели на отца сквозь карие глаза мальчика. Предостережения Наташи, нарушение закона, инцидент с учителем культурологии и даже ужасная ситуация, в которой оказались Рома и Юра – всё это было сейчас неважно. Важно другое…
– Вы били собственного ребёнка, – очень тихо произнёс Сафиуллин. Руки его тряслись, и он, силясь совладать с гневом и способностями Ромы, сжал их с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Что ты там лопочешь? Говори громче, трус! – рявкнул отец Ромы.
Толчок откуда-то из бездны сознания: Рома пытается завладеть своими способностями, чтобы ответить отцу сейчас же. Но Сафиуллин удерживал мальчика от опрометчивых поступков, при этом теряя всякую осторожность.
– Вы били Рому, – чуть громче сказал он. – Вы били своего единственного ребёнка.
Лицо Роминого отца исказилось от злобы и страха, мама в ужасе вытаращила на Сафиуллина глаза. Видимо, они подумали, что их сын действительно сошёл с ума, ведь их взору предстал Рома, обращавшийся к отцу на «Вы» и говорящий о себе в третьем лице.
– Успокойся, слышишь! – неуверенно крикнул Ромин отец.
Тем временем Сафиуллин терял остатки сил и решил, что нужно быстрее заканчивать разговор, чтобы никто не пострадал.
– Как… как у Вас поднялась рука на родного сына? – Сафиуллин начал задыхаться: сила внутри него была ему явно не по зубам. – Как… Вы можете жить с мыслью, что совершили самый низкий поступок из всех возможных?.. Как Вы можете до сих пор терроризировать его своими выпадами и обвинениями?.. Вы… Вы не родитель… Вы не отец… Вы не человек…
