— Его поведение всегда было одинаковым и к миссис Робинсон, и к другим дамам в доме, — ответила леди Дрисдейл. — Я часто побуждала доктора Лейна со вниманием отнестись к миссис Робинсон.
— По какой причине? — последовал вопрос Форсита.
— Мне казалось, что миссис Робинсон несчастлива дома, — отвечала она.
Форсит спросил у леди Дрисдейл, знала ли она о прогулках доктора с миссис Робинсон.
— Миссис Лейн и я всегда знали, когда доктор ездил кататься или ходил гулять с миссис Робинсон, — сказала она. — У него было в обыкновении гулять по парку с разными дамами, живущими в поместье.
Замечала ли она когда-нибудь какую-либо недостойную близость в общении доктора Лейна с миссис Робинсон?
Нет, был ответ леди Дрисдейл, она не замечала.
Больше у Форсита вопросов не оказалось.
Для перекрестного допроса поднялся Джесс Аддамс, помогавший Монтегю Чемберсу в деле Генри.
Доктор Аддамс представлял Генри в декабре предыдущего года, когда тот добился в церковном суде раздельного проживания с женой. Изабелла тоже привела с собой в новый суд своего представителя по декабрьскому процессу, доктора Филлимора, тогда как на защиту Эдварда Лейна был назначен Джеймс Дин. Практиковавшие прежде в Коллегии юристов по гражданским делам в Лондоне, они были докторами гражданского права, а являясь королевскими адвокатами, имели также квалификацию для выступления в новом суде.
Аддамс попросил леди Дрисдейл описать темперамент Мэри Лейн.
— Моя дочь обладает очень приятным характером, — сказала леди Дрисдейл.
— И сколько же лет ей было во время предполагаемого романа?
— Около двадцати семи, — ответила леди Дрисдейл.
— И она ни о чем не подозревала? — спросил Аддамс.
— У нее не было подозрений в отношении мужа, — сказала леди Дрисдейл. — У нее не было причины.
Барристер спросил о возрасте миссис Робинсон.
— Возраст большинства дам-пациенток составляет около пятидесяти лет, — ответила леди Дрисдейл, — или, возможно, пятьдесят пять. Я бы сказала, что миссис Робинсон было пятьдесят пять, но боюсь, захожу слишком далеко.
При этих словах в зале суда послышались смешки.
На самом деле на момент предполагаемого адюльтера Изабелле был сорок один год. Даже если леди Дрисдейл этого и не знала, ей уж точно было известно, что собственной дочери был тридцать один год, а не двадцать семь, когда ее муж, как говорили, загулял.
Один из судей спросил у леди Дрисдейл, как получилось, что Робинсоны и Лейны так сблизились.
— Миссис Робинсон проявляла необыкновенную доброту к детям доктора Лейна, моим маленьким внукам, — ответила леди Дрисдейл, — и это привело к близости.
