И этот гнев великий народный, по мысли писателя, умело был использован элементами, преимущественно нерусского происхождения, обещавшими простому люду то, чего он добивался веками, - землю. Но великие комбинаторы осуществили великий обман. Эта тема - слепоты и доверчивости русского народа, его способности в значительной своей массе поддаться на агитацию враждебно настроенных к нему же, как показал дальнейший ход истории, инородцев или предателей - была больной для писателя.
Нельзя не коснуться еще одной чрезвычайно важной темы - вопроса государственного устройства России. Рассуждая на эту тему, Булгаков исподволь подводит к мысли о желательности возврата к самодержавию. Разумеется, он не мог позволить себе откровенные высказывания от своего имени, но из реплик его героев можно выстроить некую логическую схему рассуждений писателя. Собственно говоря, убеждения эти вырисовываются уже из Николкиных надписей и рисунков ("Белая гвардия") на ослепительной поверхности турбинской печи, среди которых выдерется такая: "Да здравствует Россия! Да здравствует самодержавие!" Не менее прямолинейный штабс-капитан Мышлаевский также утверждает вполне определенно: "На Руси возможно только одно: вера православная, власть самодержавная!" И рассудительный Алексей Турбин, "постаревший и мрачный с 25 октября 1917 года", ему не возражает. Напротив, именно он, более других понимавший суть происходящего, с гневом говорит об отречении государя, как о самой страшной трагедии для России:
- Ему никогда, никогда не простится его отречение на станции Дно. Никогда. Но все равно, мы теперь научены горьким опытом и знаем, что спасти Россию может только монархия".
В этом вопросе взгляды Булгакова были традиционны и консервативны. В дневнике писатель подчеркивал, что он "консерватор до мозга костей", терпеть не может все, что связано со словом "социализм". Его взгляды полностью совпадали, например, с мнением Н.М. Карамзина. Великий историограф писал, что император российский, получая власть от Бога, наделяется обязанностью исключительно заниматься благом Отечества. Обладая огромными правами по управлению государством, император лишен был права самоотречения!
Видимо, Булгаков отчетливо сознавал, что именно с падением самодержавия начался процесс распада всех устоев русской жизни. Кстати, об этом задолго до революции говорили лучшие русские умы, предупреждая о надвигающейся опасности. Так, выдающийся русский писатель и философ А. Сухово-Кобылин после смерти Александра III высказал убеждение о приближающемся развале России. Он писал: "Почивший государь Александр III был единственным явлением в славянской России... И царствование его было чудное царствование. Невозможные дела совершались его собственными руками... Это беспримерно! Это объясняется другим беспримерным чудом русским Самодержавием! Не будет этого русского Самодержавия - не будет и России... Повторяю: исчезнет Самодержавие, исчезнет и Россия".
