— А ты считаешь, что она успешна?
— Ну вообще это, конечно, победа — добиться того, чтобы тебя каждую неделю показывали по телевизору и еще деньги большие за показ платили. Ты бы так не хотел?
— Нет, не хотел, — совершенно искренно пожал плечами Макс. — Что же тут хорошего?
— Деньги тут хорошие и почет! Дурашка! Вообще, она ведь очень умная тетка, да? Такой образ себе придумала! Клевой такой бескомпромиссной суки…
— Думаешь? Я бы вот не назвал ее клевой. Мне она скорее напоминает советскую продавщицу времен дефицита. Такая же хамоватая толстая тетя с повадками «хрен ли приперлись?» и «чтой-то вы себе о себе возомнили, когда на дефицитном телеэфире я тут посажена?», — фразу Макс заканчивал с характерным для Татьяны Никитичны поджатием губ в «куриную попку» и, так же как она, мелко труся головой. — Ну один к одному — советская продавщица! Только что гидропиритом не крашенная.
— Да. На это у нее вкуса хватило, — рассмеялась г-жа Ростова. — А ты бы ей так и сказал! — Наташа на секунду задумалась, прежде чем выдать витиеватую формулировку. — Как, мол, Татьяна Батьковна вам пришла в голову столь удачная идея эксплуатировать на телевидении образ работника советской торговли?
— Ага, — усмехнулся в ответ Макс. — А она мне вежливо так в ответ: «А не пойти ли тебе, голубчик, в жопу?» — Макс опять характерно поджал губки и затрусил головой.
— «Голубчик»! Да-да! Именно так и сказала бы. Обязательно бы «голубчиком», наверное, назвала! Какой у нее все-таки язык классный в этой «Кыси», да? Со всеми этими «голубчиками», «червырями», «огнецами» — правда, здорово? Ведь этот роман — один из лучших в современной литературе. И «Афиша» вот очень хвалила… Где только Толстая такие слова берет? — продолжала восхищаться Наташа, в общем-то недолюбливавшая Толстых по фамильным причинам — ведь это один из них, пусть и однофамилец г-жи Толстой, придумал эту размазню с шестью детьми, в честь которой назвали г-жу Ростову.
— Ну вот это я у Татьяны Никитичны как раз спросил, на счет слов. Сможешь прочитать в следующий раз, заныкаю тебе экземплярчик. Только, на мой взгляд, как раз в «Кыси» ничего выдающегося нет — очень умно переписать «451 по Фаренгейту» Брэдбери и ходить с видом победителя. Причем не слишком хорошо переписать — тоже мне подвиг. И после этого она считает себя великой русской писательницей?
— Неужели ты ей так и сказал? — обалдела Наташа от внезапно проснувшейся в Максе негламурности.
— Нет, конечно. Зачем женщину расстраивать? — даже удивился дурацкому вопросу Наташи Макс.
