Семнадцать мгновений весны (сборник) | страница 73



Я наткнулся на труп, который валялся у обочины. Стал на колени и среди грохота взрывов, лязгая зубами и плача от счастья, раздел мертвеца, натянул на себя его одежонку – сапоги мне малы, шапка тоже не лезет – и, согнувшись в три погибели, что есть силы почесал к лесу. А за спиной – пожар, грохот, а в короткие перерывы между взрывами крики радости доносились из лагеря, будто в соседней квартире играли свадьбу… Через десять дней пришел сюда… Вот и все, Саня…


…Они вернулись в лагерь для перемещенных поздно вечером. Коля нес на спине уснувшего Степана. Чтобы не привлекать к себе внимания, он пел власовский гимн — не громко, но так, чтобы его слышала охрана, состоявшая из власовцев. Один из охранников обернулся:

— Упился?

— Есть маленько.

— Не шумите в бараке, а то немцы шухер подымут.

– Мы тихонько, братцы, – пообещал Коля, – до завтра проспимся, а потом – айда…


Что есть поляк?

Трауб зашел к адвокату Тромпчинскому вечером, когда отгорел красный, поразительной красоты закат. Его не было. Сын Юзеф сидел в темной комнате, играл Шопена. Лицо его, выхваченное из темноты зыбким светом свечи, было словно выполнено в черно-белой линогравюре.

— Вы любите только Шопена? Что-то вы никогда никого больше не играете, — сказал Трауб.

— Шопена я люблю больше остальных.

— Этим выявляете польский патриотизм?

— Ну, этим патриотизм не выявишь…

— Искусство — либо высшее проявление патриотизма, либо злейший его враг…

— То есть?

— Либо художник воспевает ту государственность, которой он служит, либо он противостоит ей: молчанием, тематикой, эмиграцией.

— Вы считаете, что художник второго рода — не патриот? По-моему, он куда больший патриот, чем тот, который славит свою государственность. Я имею в виду вашу государственность, конечно же…

— Слушайте, Тромп, отчего вы рискуете так говорить с немцем?

— Потому что вы интеллигентный человек.

— Но я немец.

— Именно. Интеллигентный немец.

— А мало интеллигентных немцев доносит в гестапо?

— Интеллигентных? Ни один. Интеллигент не способен быть доносчиком.

— У вас старые представления об интеллигенции.

— Старых представлений не бывает.

— Занятный вы экземпляр. Я кое-что за вами записывал. Вы никогда не сможете стать творческим человеком, потому что вами руководит логика. Злейший враг творчества — логика и государственная тирания. Хотя вообще-то это одно и то же.

— Ни в коем случае. Логике противна тирания.

— Логика — сама по себе тиранична, ибо, остановившись на чем-то одном, она отвергает все остальное.