«Что я говорю!» — ахнул он мысленно, но было поздно.
— Эх! — вырвалось у кого-то.
Гундарев смутно видел приблизившиеся к нему лица. Его сдавила молчащая толпа, все стало ее безмолвным прикосновением, едким запахом множества тел. Сознание Гундарева обмерло в безразличии.
Внезапно кольцо разомкнулось, он почувствовал себя на свободе. Зрение постепенно вернулось. Он стоял подле ступеней храма, рядом никого не было, вдали, как прежде, кипело веселье.
Пошатываясь. Гундарев отступил в тень деревьев. Тело едва повиновалось ему, в небе, то ли от слез, то ли еще от чего, двоились размытые луны. Все кончилось, их миссия была теперь бесполезной, но Гундарев не жалел ни о чем и меньше всего о крахе своей дипломатической карьеры. Заслоны прорвало, он высказался, выкрикнул, теперь в душе было пусто, черно и легко.
— А, вот вы где! — Гундарев даже не вздрогнул от этого возгласа. — Ну и вид у вас, господин Посол! Что, вас тоже «почистили»?
Круглое лицо Рамиреса блестело от пота, он отдувался и сиял не хуже полной луны.
— «Почистили»? — не узнавая звука своего голоса, сказал Гундарев. Скажем точнее: оплевали.
— Верно! — словно чему-то радуясь, вскричал Рамирес. — Так нам и надо!.. А меня надо гнать, — добавил он жестко. — Ну чем, чем мы интересовались?! Только не обрядами празднеств, ими в последнюю очередь. Как же, как же: делу — время, потехе — час! Непростительно для меня, я все же этнограф…
— Что из этого следует? — бесстрастно осведомился Гундарев.
— Нет, это же прекрасно! Вы только подумайте: есть день и час, когда все переворачивается и всякий ридлянин кому угодно может швырнуть правду в лицо, выплеснуть все накипевшее. Как это похоже на Землю!
— На Землю?!
— Именно, именно! Наидревнейший, можно сказать, ритуал… Вождь племени, прежде чем его возведут в сан, должен пройти поношение, чтобы чувствовал, помнил, не заносился! И даже в поздние времена подвластный и ничтожный мог однажды, в ритуалом дозволенный час, обличить своего властителя… Час равенства и раскрепощения, социальная отдушина, противовес жесткой заданности бытия! Мы это утеряли, заменили иным, а тут, надо же, сохранилось в своей первозданности!
Гундарев отступил на шаг.
— Вот, значит, как… И что же вы им, «оплевывающим», интересно, ответили?
— А ничего. Мы забыли, отвыкли, не знаем, как это бывает, ну и… Рамирес развел руками. — Зато теперь все как на ладони: и что плохого о нас думают, и как относятся, и какие мы идиоты… «Момент истины», да какой! И это вопреки всей их этикетности, регламентации, фальши… А может, наоборот, благодаря этому? Крайность обязательно порождает свою противоположность! Без отдушин жить-то нельзя…
