Бросив свои тряпочки в угол ванной комнаты, я открыла воду, и тут зазвонил телефон.
«Мне это надо?» – вяло подумала я. Кивнула в ответ и медленно потащилась обратно в коридор.
– Да! – усталым голосом произнесла я и присела на пол: стоять уже не могла.
– Оля, это ты? – раздался в трубке робкий голос Маринки.
– Ага, – пришлось мне в этом признаться, и я сразу же спросила: – Как у тебя?
– Все нормально, а у тебя новости есть? – осторожно спросила она.
– Не-а, – ответила я, – тебя никто не спрашивал. Никому ты, мать, не нужна.
– И слава богу! – быстро отозвалась Маринка и попыталась начать пересказывать ненужные деревенские новости: – А мы тут…
– Маринка! – не выдержала и взмолилась я. – Я только что пришла, только что собралась в ванную. Звони завтра, ладно?
– Ладно! А почему ты таким странным голосом говоришь? Что-то случилось?
От Маринки не удавалось избавиться еще добрых пять минут, когда же наконец я положила трубку, то почувствовала себя еще более уставшей, чем была.
С трудом поднявшись с пола, я протянула руку к телефону, чтобы отключить его и больше не дергаться, но он тут же снова зазвонил. Посмотрела с ненавистью на своего нового врага и взяла трубку.
– Да! – почти выкрикнула я.
– Виктор, нормально, – услышала я краткий доклад, сделанный четким голосом Виктора, – нормально? – спросил он меня про мои дела и, получив ответ, повесил трубку.
Тут-то я быстренько и выдернула телефонный шнур из розетки и зашлепала в ванную. День наконец-то заканчивался…
Утром меня ждал махонький сюрпризец. Совсем махонький, и ждал он меня сразу же у подъезда.
Я выскочила из квартиры с опозданием на целых полчаса. Хоть я и сама себе начальник, но с разгильдяйства обычно и начинаются все неприятности. Как в случае с Маринкой, например.
Я вылетела на улицу и на ходу вежливо поздоровалась с Матвеевной, нашей соседкой с первого этажа.
Матвеевна давно уже была пенсионеркой, и все ее развлечения состояли в коллекционировании новостей.
Она уже сидела на своем посту на лавочке и посматривала по сторонам. Матвеевна иногда удивляла меня поразительным знанием таких дел и обстоятельств, которые ей просто ну никак не должны были быть известны. Когда я организовала газету, первой об этом узнала, разумеется, Матвеевна, и очень громогласно меня окликнула. Маринка потом клялась, что она никому ничего не говорила, я про себя была уверена в том же. Однако результат, как говорится, налицо.
Феномен, одним словом.
