В сумке лежала зачетка со сплошными пятерками. А еще Алю недавно допустили до первой в ее жизни операции. Вообще-то не должны были, но пустили, под строгим присмотром хирурга. И операция прошла безупречно. Чем не повод для гордости? Пусть и аппендицит! Но все-таки.
Потом подъехал старый жигуленок, из него выскочили родители, и Аля опять почувствовала то самое ощущение безграничного счастья.
Она жива и здорова. Рядом с ней самые родные и близкие люди. И они тоже живы и здоровы.
Только через пятнадцать минут Владимир Васильевич смог загрузить своих женщин в машину и развернуться по направлению к дому.
Они были искренне счастливы. Настолько, что боги позавидовали их счастью. И из-за поворота неожиданно вывернулся тяжелый грузовик. Владимир Васильевич отчаянно вывернул руль, уходя от столкновения.
Все было бы прекрасно, если бы на этом месте двумя часами раньше не чинился жигуленок-«шестерка», оставивший на асфальте здоровенную масляную лужу.
Машину занесло.
Завертело.
Перевернуло несколько раз и впечатало в стоящее рядом дерево.
Последней вспышкой яростного отчаяния пронеслось в мозгу Али: «Я умираю?! Не хочу!!!»
Я буду жить!!!
Темнота.
Ночь. Полнолуние. И неожиданно тихий лес, через который пробирается пожилая женщина в грубых деревянных башмаках.
В руке она несет большую корзину. Свет луны пугает ее. Ветви деревьев кажутся лапами чудовищ, а уханье совы наполняет душу почти животным страхом.
Но она знает, куда идет.
И наконец выходит на полянку, в центре которой стоит небольшая хижина. Днем тут, наверное, красиво. Но сейчас луна обливает все мертвенно-бледным светом и превращает ручей в реку мертвых, огородик – в пустынную и почти голую землю, а сама хижина внезапно кажется женщине пастью какого-то хищного зверя.
Но она все равно пойдет туда. Иначе нельзя. И она скребется в дверь хижины.
Проходит несколько минут, прежде чем та отворяется.
Стоящая на пороге старуха выглядит как страшная ведьма из деревенских сказок. Седые волосы растрепаны и распущены по плечам. На подбородке бородавка. Ночная рубашка была когда-то белой, но теперь она вся в пятнах и заплатах. Хотя кто смотрит на рубашку, если в тебя буквально впиваются черные глаза. Яркие, внимательные и удивительно молодые. Такие могли бы принадлежать и восемнадцатилетней девушке.
– Что тебе надо?
– Это тебе, – протягивает корзину женщина.
– Я спросила, что тебе надо.
Старуха по-прежнему не прикасается к корзине, не двигается с места, только у ее ног невесть откуда появляется здоровущий белый кот. Трется, вьется, глядит красными глазами. И в зыбком неровном свете кажется женщине призраком, пришедшим из ада за ее душой.
