— Он — смелый. Не боится Много Всего Чего…
— Много Всего Чего — это чего?
— Ну… это — то, Много Всего Чего боюсь я.
— Алис, ты ещё чего-то в этой жизни боишься???
— Ну… Пауков, Покойников и Призраков…
— Давай уже договоримся, что Он — ну очень смелый. И закроем эту тему. Какой Он ещё?
— Нежный, заботливый и… страстный…
— А… насколько страстный, Алиса?
— Вот так прямо, чтобы как ВОЛК!!! Уууух!
— Слушай, да у тебя аж глаза загорелись! Я вас боюсь, мадмуазель, отойдите от меня! А так вроде смотришь со стороны — Девочка. А, оказывается, — Волчица…
— Есть такое дело… Главное, её разбудить… Она периодически где-то там во мне клубочком сворачивается и дремлет… — смеюсь я.
— Ну а ещё?
— Вижу почему-то собаку. Большую. Не знаю, почему. Внезапно вдруг увидела…
— Даааа… С тобой точно не соскучишься И придумывать ничего не нужно — тебе всё показывают… Эх, что ж ты не подсмотришь Там, Алиса, где тебе Его искать?
— Да мне не надо Его искать, Саш. Он сам меня найдёт… — почему-то внезапно и неожиданно для себя самой произношу я, и столь же внезапно меня пронзает чувство леденящего душу страха. Страха чего-то неизбежного. Что вот-вот должно случиться. Совсем как в детстве, в тех призрачных снах, которые однажды стали явью…
Душа бушует океаном,
На крик срывается опять:
«Скажи, в каких ты бродишь странах?
В каком краю тебя искать?»
Но Тишина — вокруг… лишь только,
Нечеловеческой красы,
Здесь Муза всхлипывает горько,
И звучно тикают часы…
октябрь 1987, Москва
Мы идём с мамой к железнодорожной станции. У нас здесь дача. До переезда остаётся всего пара минут пешком. Я бреду за ней следом. Почему-то не за руку как обычно. Мы идём молча. И тишина вокруг пугает меня. Я ещё никогда не слышала такой громогласной тишины. Туман окутывает землю не плотной пеленой, а настоящим ватным одеялом. Почти совсем ничего не видно, и, кажется, что голые чёрные ветки осенних деревьев, промокших насквозь от беспрерывного дождя, внезапно набрасываются на меня, буквально выскакивая из этой призрачной завесы, обдавая ледяным душем панического страха… Страха неизбежности… Неизбежности того, что вот-вот должно произойти…
Мы подходим к переезду. Я почему-то оборачиваюсь назад, чтобы посмотреть на наш дом. Но его, что и следовало ожидать, разглядеть уже невозможно. За мной — бездна всепоглощающего тумана. И, кажется, если я сейчас не заставлю себя пойти дальше, за мамой, бездна утянет меня к себе, в себя, навсегда.
Внезапно раздаётся оглушающий звук приближающегося поезда, который выводит меня из гипнотического транса. И я вижу его прямо перед собой — он взрывает стену тумана, врываясь в моё пространство с бешеной скоростью, громыхая колёсами так, что я закрываю уши ладошками. Мне страшно. Я ищу маму глазами. Но тщетно — пока я оборачивалась назад и смотрела в лицо бездне, мама перешла железнодорожные пути, не замечая, что я отстала.
