– Ну, ты что там стоишь?! – крикнул он. – Если через час после прихода поезда тебя не будет здесь, от Марины останется половина того, что ты видишь!
– Иди, Оля! Иди, – закричала Маринка, – а то опоздаешь!
Я оглянулась и увидела: Абдаллах снова расстилает на полу покрывало с моего кресла.
– Пришло время намаза, – объяснил он, поймав мой взгляд. – Иди, женщина, не мешай мне. И помни про свою подругу!
Я оделась, взяла свою сумку и вышла во двор. Спускаясь вниз по лестнице, я закурила и опять попыталась навести порядок в мыслях, уже не в первый раз за последние пятнадцать минут.
Мгновенное превращение Павла из надежного союзника в жуткого врага, да еще взявшего в заложницы Маринку, настолько выбило меня из колеи, что, выйдя из подъезда, я едва не провалилась в канаву.
Меня удержал парень, знакомый по прежнему переходу по мосткам.
– А, вы та самая девушка, которая не любит телик смотреть! – радостно сообщил он и заулыбался так, что можно было подумать, будто, отказываясь смотреть телевизор, я предпочитала вместо этого смотреть на него.
Я аккуратно обошла весельчака и направилась к своей машине.
– А может быть, погуляем? – безнадежно крикнул мне вслед парень, но я ему не ответила. Прекрасно отдаю себе отчет в том, что, возможно, я только что разрушила самую великую любовь на свете, но мне было очень некогда. Черт его знает, когда должен прийти волгоградский поезд! И разве у нас только один такой поезд?
Загруженная всеми эти вопросами, остающимися без ответа, я села в машину, взглянула на свои окна, никого в них не увидела и выехала со двора.
До вокзала я добралась за двадцать минут, поставила машину на стоянку напротив него и позвонила в справочную. Мне сообщили, что сегодня действительно ожидается только один поезд из Волгограда и прибывает он примерно через полчаса. Если не опоздает, конечно, а опоздание для него – явление нормальное.
Я закурила и задумалась.
Положение было, как говорится, хуже губернаторского. Хотя буквальный смысл пословицы ко мне отношения не имел, но легче от этого не становилось.
Мне нужно было принять решение, а вот принимать его не хотелось совсем.
Я оставила Маринку в плену у опасного бандита, опасного уже тем, что он был… как бы это сказать… не нашим, что ли.
Любой бандит, выросший в этом городе и даже приехавший из другого, все равно лучше этого Павла, или Абдаллаха, потому что Абдаллах был «не нашим». Он не принадлежал ни к нашему городу, ни к нашему миру, если так можно сказать. Я относилась к нему как выходцу из параллельного мира, и мне кажется, что была права. Действительно, его мышление, его подготовка, его поведение были настолько однозначно чужды всему нашему укладу, что становилось даже не страшно, а жутко. Он на самом деле мог сделать с Маринкой то, что сказал, и у него даже сомнения не возникло бы в своей правоте. «Кысмет», – вспомнила я и вздрогнула.
