После этих слов майор бросил свою трубку, а я аккуратно положила свою.
– Это что ж такое? – тихо спросила я у Маринки, показывая на телефон.
– Издевается, – убежденно сказала Маринка, – глумится. Сволочь!
– Такого он еще себе не позволял никогда, – задумчиво сказала я, вынимая сигарету из пачки. – Что-то произошло? Как ты думаешь?
– А что тут думать? – Маринка махнула рукой. – Что думать? Он, наверное, не знал, куда мы подевались от этих гаражей, а потом как ему сказали, что мы теперь под крышей ФСБ – во, блин, как! – так он и осерчал сразу. У них же конкурентное озлобление. У всех спецслужб так, во всем мире.
– Да? – с сомнением произнесла я, но другой версии не подворачивалось, и пришлось мириться с той, которая появилась первой.
– Или, наоборот, он не знает про ФСБ, – задумчиво рассуждала Маринка, – и считает, что мы просто струсили и удрали. Кстати, его слова о валерьянке хорошо вписываются в эту версию.
Я подумала еще немного, махнула на это дело рукой и, больше не слушая Маринку, быстро собралась. А перед уходом нажала кнопку селектора и предложила Виктору устроить себе выходной. Как всегда, он ответил молчанием.
Мы с Маринкой вышли во двор, сели в мою «ладушку» и, оглядываясь только изредка, но все равно не замечая никакого сопровождения, поехали к дому пропавшей Лизы.
Оказалось, что ее квартира находится в кирпичной пятиэтажке, стоящей посреди пыльного и загаженного двора.
Я поставила «Ладу» напротив подъезда, заперла ее, и мы с Маринкой вошли в вонючий ободранный подъезд.
– Я хоть и в коммуналке живу, но у нас так не пахнет, – проворчала Маринка, презрительно морща нос.
Мы поднялись на второй этаж и позвонили в квартиру номер десять. Дверь почти сразу же после нашего звонка отворили. На пороге квартиры стояла Мария Ивановна.
– А я так и думала, что это вы. У Лизы же свой ключ есть, – тихо сказала она, больше ничего не произнесла, развернулась и пошла в глубь квартиры.
Сейчас Мария Ивановна выглядела совсем по-другому. Мне даже стало ее жалко, такой потерянной и резко постаревшей она мне показалась.
– Чует мое сердце, что она больше не придет. Вот что я вам скажу, девочки! – проговорила она с кухни, с негромким всхлипом вздохнула, а затем, стараясь вернуть себе прежний боевитый вид, повысила голос: – Чай будете, что ли? У меня хороший, с мятой.
– Спасибо, Мария Ивановна.
Маринка поблагодарила хозяйку вежливо, даже ласково и попробовала было что-то еще сказать, но Мария Ивановна ее перебила:
