А из другой двери высунулась курчавая голова мальчишки. Я догадалась, что он сын кавказца. Правда, малыш был более черный, чем его отец.
– Не бойся, – слегка наклонившись и протянув руку вперед, произнесла я, надеясь таким образом заслужить расположение мальчишки.
Но тот только отрицательно покачал головой и моментально исчез. Вновь появился его отец, но уже не один, а со своим собственным родителем: старым, сгорбленным и совершенно седым старичком. Он первым делом довел его до кресла, усадил, а потом сказал, что мы хотим.
– Кинжал, говорите, – покряхтев минуты три, произнес старый мастер. – Ну-ка, я его посмотрю.
Я протянула старичку фотографии, но он их не взял. Зато взял его сын и сам протянул отцу.
«Ну надо же, какие мы брезгливые, можно подумать, что женщина и не человек вовсе, – немного обиделась я. – Интересно, что бы вы без нас вообще делали? Перерезали бы давно друг друга этими же самыми кинжалами, и все дела».
Тут я заметила, что старичок, рассматривающий фотографии, сильно напрягся, что могло значить, что он знает, чей это кинжал. Невольно напряглась и я, а Виктор продолжал блуждать взглядом по стенам, рассматривая оружие.
– Принеси очки, – обратился к сыну старик, даже не поворачивая головы. Тот, не мешкая ни минуты, подчинился.
«Вот это законы! Такое отношение к старикам достойно уважения», – подумала я, понимая, что сейчас, возможно, нам что-то удастся узнать про это орудие убийства.
Вернулся мужчина и протянул отцу очки. Тот трясущимися руками надел их и снова уткнулся носом в карточки. Я же едва сдерживала себя, чтобы не спросить: «Ну что там?»
Наконец, старичок коротко и ясно произнес:
– Эту вещь делал я.
Вот она, удача, обрадовалась я и, подойдя к старику поближе, попросила:
– Расскажите, пожалуйста, для кого вы его делали? Кто его заказал? Это очень важно.
Седой мастер с пару минут пожевал свои собственные губы и лишь потом выдал:
– Давно это было, а я стар уже.
– Но все же попытайтесь, пожалуйста, – принялась почти умолять я. – Если нужно, мы даже заплатим.
Последнее мое предложение почему-то обидело старичка, да и его сын покосился на меня так, будто я сморозила глупость, но зато теперь старичок снова напрягся и стал думать. Я, затаив дыхание, ждала результата, понимая, что этот дряхлый мастер – наша последняя надежда докопаться до истины.
– Девушка, – неожиданно резко встрепенулся старичок и поднял на меня свои туманно-серые глаза.
– Что? – так же резко встрепенулась я, не ожидая такого быстрого результата.
