— Клавдия Тихоновна, на станции имеется таблица дебита скважин? — спросил я машинистку.
И получил ответ: да, имеется. Лежит на вашем столе под стеклом. Под стеклом я обнаружил пожелтевший прямоугольник бумаги, из которого следовало, что 6 апреля 1975 года т. Кармелюк А. П. произвела замер дебита скважин. Ниже шли результаты замера:
Скв. № 92 — 284 м>3/ч;
Скв. № 93 — 260 м>3/ч;
Скв. № 94-320 м>3/ч;
Скв. № 95 — 235 м>3/ч;
Скв. № 50–74 м>3/ч;
Скв. № 170 — 57 м>3/ч;
Скв. № 172 — 90 м>3/ч;
Скв. № 192 — 63 м>3/ч.
— Все ли скважины работают? — спросил я.
И получил ответ:
— Все, кроме № 95 и № 170. У последнего номера сломан переключатель ввода, Игорь Алилуевич.
— Я не Игорь Алилуевич. Я Игорь Халилович, — сказал я.
И вспомнил Валю — сильно и нежно очерченные губы, кончик языка, трогавший их осторожно, как ямку в десне, глаза, безразлично обрабатывающие посетителей, меня, весь белый свет, и в которых нет-нет, да вспыхивал огонь, как в углях под слоем пепла. Потом лицо ее всколыхнулось и унеслось прочь, как листок, выпавший из пальцев и подхваченный осенним ветром. Осталась только Клавдия Тихоновна, прикрывавшая ладонью запухший рот в тщетном усилии подавить зевоту, да отчетливо слышимый сквозь стену мерный рокот насосов. Да муха, чудом выжившая в темном углу и бившаяся теперь о стекло окна, стремясь наружу — к концу своих мыканий и мотаний.
Итак, в чем же заключается работа станции?
Разумеется, в подаче воды. «Куда?» — поинтересовался я вчера. И Вера Ивановна ответила: «В район Госпрома и в район Ивановки». Стало быть, на сорокаметровой глубине под землей насосы крутились, и вертелись, и пыхтели, поднимая воду наверх, а за стеной парочка других насосов, выкрашенных краской небесной голубизны, тоже пыхтела, вертелась и крутилась, денно и нощно загоняя под давлением воду в железные трубы диаметром тысяча двести миллиметров, чтобы утром она хлынула из кранов, из душевых распылителей, из промывных и остужающих желобов, из отверстий и шлангов.
Но фокус в том, что с семи до восьми утра, когда заспанные мамаши готовят завтрак, отцы бреются впопыхах, а дети моют носы перед тем, как повесить ранец за спину, воды уходит несравненно больше, чем, скажем, в час ночи, когда лишь одержимый бессонницей и раскаянием какой-нибудь малый вроде меня нацедит до краев банку из-под сметаны, заменяющую ему стакан, и станет пить гулкими глотками, попеременно поджимая босые ноги, потому что пол и кухне холодный, как лед. Следовательно, план станции находится в прямой зависимости от того, в котором часу рабочие сбросят спецовки и встанут под душ и бабушки примутся за мытье тарелок после обеда. Более того, имеется точный график, в соответствии с которым можно высчитать по численности населения, сколько воды и в котором часу потребуется городу. И станция разгонит по трубам воду, вытолкнутую насосами с сорокаметровой глубины, как кровь по жилам. Или за неимением лучшего места сбросит воду в реку среди ночи, тем самым не дав ей высохнуть до размеров лесного ручья.
