Когда черновой вариант программы был готов, мы передали его в дирекцию общественнополитического вещания Первого канала (так положено). Там посмотрели, одобрили и поставили проект в эфир. У нас было в запасе буквально три дня. Дело было за малым — показать программу ее героям, как мы, собственно, и договаривались. Я с ужасом ждала ответа от участников программы. Первым за кассетой приехал курьер из клиники профессора Неробеева. Уже через два часа мне позвонила его ассистент и сказала следующее: «Наташа, большое спасибо, мы посмотрели ваше творение, нам все очень понравилось, но принимать участие в программе, где известный профессор и его жена рекламируют стволовые клетки, мы не будем». У меня сердце остановилось. Эфир — через два дня. А как я могу вырезать Неробеева, который вместе со своими пациентами занимает треть программы. И почему я должна его вырезать — он прекрасно говорит, он уважаемый человек, крупный ученый? Почему? Я тут же набрала номер исполнительного директора и сообщила ему это пренеприятнейшее известие. Конечно, ничего внятного в ответ я не услышала. Мы ждали вечера, когда в «Останкино» на просмотр приедет жена Тапии — Наташа. Двухметровая блондинка-красавица с мраморной кожей занималась вопросами PR собственного мужа. Как только она увидела на экране главу про стволовые клетки, остановила просмотр и позвонила мужу. Возмущению супругов Тапия не было предела. Они, так же как и Неробеев, поблагодарили меня за внимание и попросили вырезать их полностью. На часах девять вечера. Завтра в 10 утра у меня уже озвучание. Что делать — я не знаю. Времени доснимать у меня нет. Я поставила в известность о происходящем генерального директора компании Алексея Пиманова. Он ответил: «Поступай, как считаешь нужным». И я приняла единственное верное решение. Впереди была ночь, что по телевизионным меркам — немало. Я позвонила девушке из рекламной службы нашей компании и сообщила ей, что супружеской четы — новаторов в программе не будет, что это мое решение и точка. Сбросив с себя бремя переговоров с этими ребятами, я занялась наращиванием хронометража программы. Дело в том, что супруги со своими клетками занимали 12 минут эфира, и если я их вырезаю, то это время надо было чем-то заполнить. Как всегда, на помощь пришли мои друзья. Я позвонила коллеге по «Совершенно секретно» Мише Маркелову с вопросом, кто из террористов пользовался услугами пластических хирургов. А Миша — крупный специалист по горячим точкам. Он-то и подсказал мне кандидатуру Салмана Радуева. Террорист номер один неоднократно оказывался на столе у реконструктивных хирургов. У него было серьезное осколочное ранение в голову, и врачи в Германии поставили ему титановую пластину на место разбитого фрагмента черепа. После операции Радуев и получил кличку Титаник. Ему вмонтировали протез глаза, фрагмент скулы, в общем, собрали по кускам. А Миша неоднократно встречался с Радуевым в Чечне и дал мне кассету с его интервью, а также архивные съемки жизнедеятельности бандита. Так у меня появился первый вставной фрагмент. Я быстро написала текст и отдала его Димке Серебровскому, который вместе с режиссером Светой Анучкиной, бывшей на девятом месяце беременности, скоропостижно монтировали. Но это две минуты, а надо было придумать еще на 10. Я обратилась к своему другу Георгию Черданцеву — прекрасному футбольному комментатору. Жора мне рассказал историю о том, как пару дней назад футболисту Андрею Шевченко раскроили вдребезги губу. После травмы он перенес пластическую операцию. Услышав это, я завизжала от радости. Конечно, мне очень горько было за Шевченко, но благодаря его ранению в программе появились еще две с половиной минуты. Жора нашел у себя кадры, где Шевченко принимает участие в рекламной кампании Джорджио Армани, мы настригли футбольные матчи с его участием — получилось очень живо и интересно. Было три часа ночи, а нарастили только пять минут. Остальное решили брать из остатков интервью Тапии и Неробеева. Худо-бедно, но к утру мы закончили монтаж. Впереди еще озвучание, а я уже и на ногах не стою. Впрочем, такие марафоны для нас не редкость. У меня был рекорд — в 2002 году я в понедельник получила задание сделать программу о футбольном погроме на Тверской улице в Москве и в пятницу утром сдала на эфир 26-минутную программу. К тому же за это время я еще сделала 12-минутный сюжет для программы «Человек и закон» об освобождении из тюрьмы криминального свердловского авторитета Сергея Терентьева. Получилось, что за неделю я спала только одну ночь — со вторника на среду. После этого я поверила в беспредельные возможности человеческого организма. Так, кстати, работает все телевидение.
