– Идите домой, вы слышали? Мне с вами говорить некогда и не о чем. Я уже все вам сказал! – Профессор вдруг стал суровым.
– Да уж слышала! – нахмурилась и Сима.
Поняла, что ничего ей не светит, не будет с ней говорить профессор. И пошла обратно в здание.
Красин сел в машину – красненькую старенькую «девяточку». Водитель включил радио, зазвучала классика.
– Ничего, если с музычкой, а, Николай Николаевич?
– Спасибо, что попсу слушать не предложил! Шопен – это прекрасно. Хорошо, Володя, что выехали в это время, сейчас пробок еще нет. Благодать!
Красин расслабился, радостно смотрел по сторонам. Даже улыбка появилась у профессора…
– Недельки через две дачный сезон закроем! А пока – четыре выходных в нашем распоряжении! Два этих – два на следующей неделе. Лишь бы дождей не было! – мечтательно произнес он.
– Да вы в кои-то веки на дачу собрались! Елена Анатольевна даже не поверила, когда я сообщил, что едем! – отозвался шофер.
– Едем, едем, Володя! В кои-то веки, но едем же! – Он засмеялся.
Сима поднялась по лестнице в отделение, где лежал Ваня. Заглянула в коридор, в котором пожилая нянечка мыла полы. В коридоре было тихо, рабочий день окончен.
– Тебе чего? – удилась нянечка, – Все ушли!
– У меня здесь сынок лежит, в шестой палате, Ванечка, – объяснила Серафима.
– Ну? Таких Ванечек, как у тебя, пруд пруди в отделении. Что надо-то, навестить? Иди как положено, с разрешения начальства.
– У вас, поди, спина болит сильно. Давайте я полы домою, коридор-то вон какой длинный! Просто так помогу, мне ничего не надо! – улыбнулась Сима.
– Просто так? Ты чего-то темнишь! – усмехнулась женщина.
– Ничего не темню. Просто помогу вам, и все! Ну чего же вы, совсем, что ли, людям в этой Москве-то не верите?
Не дожидаясь ответа, вытащила из рук нянечки швабру. И как пошла коридор мыть – быстро-быстро, чисто-чисто… никто так не смог бы!
Нянечка аж охнула.
– Ну ты даешь, девка! Может, я тебе тоже смогу чем-то помочь?
Сима перевела дыхание:
– Нет! То есть да… Мне б к Ванечке зайти в палату, поглядеть только, как он засыпает!
Через полчаса Сима зашла в подсобку к нянечке. Та чаю вскипятила, налила в стаканы.
– Я Ваньку-то поцеловала – он уснул! Как думаете, теть Галь, выправят они его? – спросила Сима нянечку.
– И не думаю, знаю: выправят! Тут не таких выправляли, – с уверенностью ответила та.
– Мне дома в больнице сказали: неоперабельный! – сомневалась Сима.
– Дома в больнице что угодно скажут. Ты Красина слушай – он тут царь и бог! Он хоть и моложе меня будет лет на десять, а как отец родной мне! Руки золотые, душа золотая! Его знаешь сколько раз в Америку манили? А он ни за что! Только тут жить буду, и точка. Вот каков! – гордилась своим начальством пожилая женщина. Да и Сима ей понравилась.
