– А ты вот носом поводи, поглубже втяни. Чуешь? – спросив, Гвоздев секунду помолчал, словно давая остальным совершить это действие.
– Ну и что? – не понимая, к чему тот ведет, настороженно спросил Артюхов.
– Машинка явно не на дизельном шла. Судя по вони… – подытожил Гвоздев.
– Точно! Бензин… – восхищенно подтвердил Фомин. – Чистым бензином воняет! Ну, танкистская душа, тебя не проведешь.
– Чистым-то оно чистым… – согласился Гвоздев. – Может, даже авиационным. Ты ж в недавнем прошлом авиатор, должен подтвердить.
Артюхов, сбитый с толку, промолчал.
– Раз бензин, значит, уже не «тридцатьчетверка», – резюмируя, вывел Гвоздев. – Ну, это полбеды. Может, хоть Т-70. У нас «семидесятка» на таком катается. Да только уж больно для «семидесятки» они шумят. Ее ж еле слыхать, когда она в нескольких сотнях метров, тем более когда за лесом. А тут?
– Так и ревет… – почему-то прошептал Рябчиков и тут же стал испуганно озираться по сторонам.
– Ладно… – вскакивая на ноги, решительно выговорил Гвоздев. – Гадать тут пока не о чем. Надо до самого колхоза добраться и своими глазами все увидеть… Так что вперед… До леса надо добраться как можно быстрее. Главное, побыстрее дорогу преодолеть. Мало ли кто еще появится… Так что не растягиваться и не отставать. Понял, Аркаша?
– А что сразу Аркаша? – с обидой отозвался Зарайский.
– Молчи, Сарай, и не спорь со старшим… – процедил Фомин, с такой явной угрозой в голосе, что Зарайский не стал спорить, с ходу перейдя на бег.
Заросший травой пологий склон и дорогу они преодолели без приключений. Бежали в гору, и Демьян гнал изо всех сил, поэтому, когда заскочили на опушку стройных сосновых рядов, все здорово взмокли. Зарайский и Артюхов все никак не могли отдышаться и хрипели в голос, упершись о стволы высоких, гладких, как корабельные мачты, деревьев.
Гвоздев внутренне на себя досадовал за то, что они не успели застать бронетехнику по эту сторону леса. Многое прояснилось бы. На дороге они с Фоминым остановились, пытаясь разобраться в следах, оставленных на проселочном грунте. Но земля, еще влажная после ночного ливня, была обезображена и разворочена настолько, что более-менее отчетливые отпечатки траков не просматривались. Но ширина и глубина оставленных гусеницами борозд давали понять, что машины тут прошли тяжелые, причем не одна, а как минимум две. А может, и больше.
Эх, выйди они к ивам чуть раньше, и картина была бы ясна. Уже отправил бы к Коптюку посыльного. И всего-то какие-то доли секунды. На реке они, черт возьми, замешкались. И все из-за Аркаши. В душе у Гвоздева с начала вылазки уже успело скопиться по поводу Зарайского бурливое облако гнева. Вот-вот прорвется. Пусть только попробует хоть раз свои дурацкие шуточки включить, схлопочет затрещину. Но тому сейчас не до юмора. Пытается в себя прийти. Вот что значит – служил в интендантах. Физподготовка никуда не годится. Артюхов тоже как меха дырявой гармошки дышит. А вот Рябчиков молодец – даже испариной не покрылся. А насчет Фомина с Фарраховым не разберешь, устали они или нет. Эти уже успели вперед уйти, самолично вызвавшись выступить в качестве дозорных.
