можно и не осматривать: и так ясно, не хватает только шнурков, ну и подошвы нужно приклеить.
Итак:
сумка (Hermés) — 10 л;
джемпер (Comme des Garçons) — 8 л;
футболка (Kenzo) — 2 л;
жакет (Blaak) — 5 л;
джинсы (Helmut Lang) — 9 л;
брюки (John Galliano) — 8 л;
поло (Masatomo) — 3 л;
ремень (Sophia Kokosalaki) — 2 л;
кашне (Thierry Mugler) — 1,5 л;
шляпа (Haider Ackerman) — 2 л;
пиджак (Victor & Rolf) — 9 л;
куртка (Junya Watanabe) + очки (Alain Mikli) — 10 л;
бумажник (Jeremy Scott) — 0,5 л;
блузка (Kris van Assche) — 4 л;
бутылка (Jean Paul Gaultier for Evian) — 0,2 л;
пальто (Hussein Chalayan) — 30 л;
кеды (Hedi Slimanе for Dior Homme) — 10 л.
Итого: 114,2 лари.
Ясно, что здесь нельзя пороть горячку. Этот товар уже принадлежит тебе, его у тебя никто не отнимет. Но к Артурчику-то идти надо? А надо ведь еще и в мастерскую Пиримзе заскочить, чтобы кеды заклеить? А там и еще чего-нибудь чинить понадобиться. «…МИД Грузии призывает международное сообщество дать самую строгую оценку действиям России на территории Грузии и вынудить РФ незамедлительно прекратить огонь», – отмечается в заявлении, распространенном МИД Грузии…» – слышно из телевизора. Пока ты считаешь в уме, продавщица отключает звук телевизора, вытаскивает яйца из миски и выдает хрестоматийное: «Все за 100 лари», тут же докладывая на отобранную тобой кучу носки Bresciani. Дарит. Параллельно лупит яйцо, скидывая скорлупу на газету. Все равно ведь дорого – 100 лари на земле не валяются. Но тут вспоминаешь, что в бутиках Вера-Ваке за 100 лари даже пукнуть не дадут, а на рынке за эту цену купишь разве что кроссовки Adibas.
Уже двадцать минут мы с Тиной сидим на балконе «Копалы» под тентом. Ждем Киру с Карлосом. Они все еще у себя в номере. Настроение у меня хорошее. Не потому, что Карлос человек приятный. И не потому, что он наверняка привез живительный боливийский порошок. Настроение хорошее просто так, без причины. Хочу думать о чем-то конкретно позитивном. Но в голову ничего не приходит. Одни только бессмысленные фрагменты без начала и конца. На автомате начинаю размышлять, откуда могли вломиться в Грузию столь подчеркнуто не по-грузински звучащие названия деревень, как Бушети в Кахети, Гостибе в Каспи, слишком поэтичное Жебота в Тианети или Акура в телавском муниципалитете, на японский манер.
Официант ставит на стол стаканы.
– Что-нибудь еще желаете?
Прихлебываю холодный чай.
– Пока нет, – улыбается ему Тина. – Спасибо.
