Для меня же это была еще и единственная возможность получить доступ к критической литературе о Сталине на английском и сербско-хорватском языках. Пришлось для этого выучить сербско-хорватский язык. В широком доступе учебников не было, изучал языки по английским учебникам, которые удалось найти в букинистических магазинах Москвы.
Моя курсовая работа плавно перетекла в дипломную, на защите которой мои оппоненты, два доцента философского факультета, неожиданно предложили засчитать мой диплом в качестве кандидатской диссертации, на что руководство философского факультета, конечно, пойти не решилось. Единственное, что руководитель кафедры научного коммунизма профессор Ковалев рискнул сделать, так это дать мне рекомендацию в аспирантуру. Но его тут же «поправили»: мне дали так называемый «свободный диплом». В СССР каждого выпускника ВУЗа, за исключением иностранцев, в обязательном порядке обеспечивали направлением на работу. «Свободный диплом» на практике означал получение так называемого «волчьего билета»: меня, обладателя «красного диплома», т.е. диплома с отличием, лишили рабочего места.
Но «на улице» я находился недолго. Вице-президент АН СССР, директор Института философии АН СССР, академик Константинов, научный руководитель моего дипломного проекта, узнав, что я оказался без распределения, написал ректору МГУ академику Петровскому письмо с просьбой направить меня на работу в распоряжение Академии наук СССР. Так я стал стажером-исследователем Института философии АН СССР, а затем младшим научным сотрудником Института экономики мировой социалистической системы АН СССР и уже официально смог продолжать изучение югославского пути к социализму.
В 1972 году я впервые приехал в научную командировку в Югославию и обнаружил в библиотеках Белграда и Загреба не только мощный пласт югославской, но и англоязычной литературы о Сталине и переведенные на югославские языки работы всех репрессированных советских коммунистических деятелей, начиная с Л. Троцкого и Н. Бухарина. А позже, работая в советском посольстве в Белграде, я получил возможность заказывать литературу о Сталине из Парижа, Лондона, Амстердама через своих друзей, профессоров Белградского и Загребского университетов.
Работа над задуманной книгой о Сталине продвигалась успешно, и к 1989 году я подготовил первый ее вариант. Но в это время генерал Д. Волкогонов, бывший начальник политуправления Советской Армии, написавший до этого несколько книг об идеологическом воспитании советского офицера с позиций советского марксизма и никогда Сталина не критиковавший, вдруг заявил с экрана ТВ, что он развенчал генсека, подготовив к изданию книгу «Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина», где впервые широко использовал доселе не доступный никому архив Сталина. Это было действительно первое в СССР публичное исследование, где Сталин остро критиковался на основе обильного цитирования архивных документов. Не эпоха Сталина, не сталинизм как система, а именно лично генсек, которому противопоставлялся Ленин как носитель «правильного» социализма.
