В 1960 году, когда я служил в армии в г. Чите, почти весь личный состав нашей части перевели в создававшееся рядом ракетное подразделение. Но меня, секретаря комсомольской организации мотопехотного полка, оставили на прежнем месте. Мне не хотелось расставаться с моими товарищами-сослуживцами, особенно с моим другом, талантливым солдатским поэтом Игорем Красиковым, и я пошел к полковому особисту (а именно он отбирал солдат для перевода в ракетную часть), выразив просьбу продолжить службу в ракетном подразделении. Майор внимательно посмотрел на меня, помолчал, а потом сказал:
— Ракетный полк — часть особой секретности. А ты что, Кузнечевский, забыл, что у тебя отец и дед раскулачены? Ты-то, может быть, и забыл, да мы помним.
Я вспыхнул:
— Мой отец, младший сержант Кузнечевский, в декабре 1941 года в составе сибирской дивизии воевал под Москвой, был ранен при взятии города Калинина, а после госпиталя был переброшен в Ленинград и в апреле 1942 года погиб… Майор с сожалением посмотрел на меня:
— Это, рядовой Кузнечевский, не имеет ровно никакого значения. Твой отец раскулачен. Его счастье, что погиб.
— Как же вы тогда меня комсомольским секретарем-то поставили?
— Так ведь пехотный полк — не секретная часть. А потом, кому-то и работать надо. Не всех же по анкетам рассаживать.
После этого случая у меня в жизни еще много чего было. Но стоило мне начать выдвигаться куда-то вверх по служебной лестнице, как тут же находился курирующий меня «майор-особист», который занудно рассказывал мне о моем «законном» месте в моем Отечестве и объяснял, почему я не имею права занять эту должность.
Правда, меня это никогда особо не расстраивало, потому что первостепенными авторитетами для меня всегда были мой отец, отдавший жизнь за Родину во время войны, мама, вырастившая нас со старшим братом после войны, Россия и государство Российское, народ наш русский, а потом, позже, к этим ценностям добавилась моя семья, которую, правда, по-настоящему мне удалось создать только с третьей попытки.
Эти настоящие, с моей точки зрения, ценности я никогда не отождествлял ни с существующей властью, ни с КПСС. Но описанные выше обстоятельства с годами все больше и больше вызывали мой интерес к тому, в каком обществе я живу. Что именно было построено в России после октября 1917-го? Какая социально-политическая система? Была ли альтернатива этой системе? Какое место в ней отводилось моему народу и что сам народ думал о ней? Достоин ли был мой народ той социально-политической системы, в которой он жил столько лет? Почему так долго терпел этот режим? И кто такой, в конце концов, Сталин, с которым все это связано крепкими узами?
