- Как скажешь. – Маккаллох поднял руки, и я увидела на них немного своей крови, смешанной с пылью и грязью.
- Погоди, – сказала я прежде, чем он успел сделать хоть шаг. – Кто-то может подумать, что мы тут препирались не только на словах.
Порывшись в сумке, под почти пустой бутылкой воды, тюбиком солнцезащитного крема и бальзамом для губ я нашла, что хотела: маленькую пластиковую бутылочку с этикеткой фермы Гуднайтов. А когда открыла крышку большим пальцем, Бен отступил назад.
- Что это? – спросил он, со смесью сарказма и подозрения в голосе. – Какое-то зелье?
Я повернула бутылку так, чтобы он смог прочитать этикетку.
- Антибактериальный гель. В основном спирт, лаванда и масло чайного дерева.
- В основном?
- Перестань вести себя как ребенок. – Я жестом попросила Бена вытянуть руку так, чтобы я смогла выдавить на нее гель.
- Поверь, – произнес он, – я работаю со скотом и езжу на лошадях. И немного крови – не самое мерзкое, в чем я пачкался.
- Но это человеческая кровь. – Я подозревала, что он упрямится из принципа. – Хочешь подхватить какую-нибудь заразу?
Маккаллох выгнул бровь:
- А ты чем-то больна?
- Нет! Конечно, нет. – Я схватила его за запястье и заставила подойти ко мне, затем перевернула и сдавила бутылочку. Огромный шарик геля шлепнулся Бену на ладонь с отвратительным звуком. Высший класс.
Пальцы у пациента оказались грязными, и грязь смешалась с гелем, когда я стала втирать его в ладонь, пока ковбой так и стоял, застывший и растерянный. Лишний гель – а его было слишком много – покрывал мои руки и капал на землю. Мы с Маккаллохом находились так близко друг к другу; я чувствовала невероятный контраст между его горячей кожей под моими пальцами и холодящим спиртом. Прохладный и бодрящий острый аромат с явственной ноткой лаванды поднимался вверх и ударял в голову.
Под влиянием запаха я невольно замедлила движение и уставилась на свои пальцы. Они были в грязи – грязи Маккаллоха, – смешанной с моей кровью и травами, которые добавила тетушка Гиацинта, потому что они обладали антисептическими свойствами и хорошо пахли. Но подозреваю, у них имелось и несколько иное назначение. И сейчас я была в этом уверена как никогда. Потому что любопытство, которое снедало меня все утро, превратилось в щекочущее нервное возбуждение где-то в животе.
И это точно не предвещало ничего хорошего. Даже если чувствовала я себя весьма неплохо.
Бен прочистил горло, и я поняла, что все еще держу его за руку. Поспешно ее отпустила, но увидела, что ковбой пристально уставился на меня, отряхивая пальцы от геля. Мне стало любопытно, почувствовал ли он что-нибудь тоже, но затем Бен спросил, подчеркивая свое техасское протяжное произношение:
