Несмотря на теплый воздух, тело охватил озноб, и я поздравила себя с испорченным утром.
Решив отвлечься, я последовала примеру собак и сосредоточилась на сарае, оранжерее и росистой листве. Мы пошли вдоль рядов ароматных трав и спустились с холма к лавандовым полям – моя любимая часть фермы. Здесь когда-то был виноградник – один из многих в районе, – но дядюшка Берт после свадьбы отдал землю тетушке для ее рискованного предприятия, и от этого все только выиграли.
Добравшись до реки, я повернула на северо-запад и пошла вверх по течению. Посыпанная гравием дорожка превратилась в две параллельные колеи от колес с травой по колено. Они привели к изгороди из колючей проволоки и воротам с пятью рейками , разделявшим земли Гуднайтов и Маккаллохов. Ворота так заросли снизу травой, что я не стала и пытаться их открыть. Собаки легко пролезли между рейками. А я забралась на калитку, встав на нижнюю рейку и уцепившись за верхнюю, словно за перекладины стремянки.
Любопытство поднялось внутри, как шипучая пена в ледяной кока-коле. То самое непомерное любопытство, что много лет назад побудило меня схватить фонарик и отправиться среди ночи к реке с привидениями. И это так раздражало. Я не без причины тщательно придерживалась определенных границ. И мне не нравилось, какими расплывчатыми становились эти границы, стоило провести в мире Гуднайтов слишком много времени.
Кого я дурачу? Заявиться сейчас на раскопки – все равно что разворошить палкой осиное гнездо. И неважно, настоящий призрак или только вымысел, надо действовать осторожно, а то еще покусают.
Почему я сразу не сообразила, что лезть через забор на территорию Маккаллохов – получив приглашение через вторые руки – значит, фактически плюнуть в душу МакКретину и дать ему повод нажаловаться на меня в полицию?
О, и кстати, а не слишком ли много я думаю о том, кого больше не желаю видеть?
«И на чей забор в данный момент лезешь...»
Нет, все, решено. Надо сделать хоть что-то, просто чтобы прекратить эти препирательства с самой собой.
Перемахнув через ворота, я присоединилась к ожидавшим меня собакам.
Действие, кажется, ослабило узел в животе и успокоило голоса в голове. Открыв в себе второе дыхание, я отправилась по следам крупного рогатого скота вдоль берега реки. Собаки гонялись за стрекозами и выискивали в кустах кроликов. Кроме Лилы – наполовину поисково-спасательной псины (ну, когда она не удирает от коз), – которая неслась вперед, держа нос по ветру, а потом возвращалась убедиться, что я не отстаю.
