— Я не согласен с вами, господин полковник.
— В чем дело, Ханс? — удивленно спросил Хюбнер.
Инструктор мгновенно отреагировал:
— Вы только что в классе упомянули о том, что Германия нуждается в хороших летчиках. А почему бы нам не перетянуть на свою сторону Генриха Штайнера? Ведь он такой же немец, как и мы, но только волею судьбы родился в России.
— Вот! — перебил собеседника Хюбнер. — Он родился в России, и он уже впитал в себя этот дух — дух коммунизма.
— Вы не правы, господин Хюбнер. Я был с ним в компании, и мое мнение о нем совершенно иное. Однозначно скажу, что он не коммунист, он обычный парень, как и миллионы в Германии, по сути такой же, как и мы все здесь. Больше могу сказать: это не только мое личное убеждение, но и мнение наших летчиков, которые его знают.
— А кто с ним лично знаком? — спросил Хюбнер.
— Всех я не знаю, но с Генрихом Штайнером знакомы барон Клаус фон Фрич и Адольф Ничке.
— Хорошо, Мозер, организуйте мне встречу с этим Штайнером.
— Я постараюсь, господин Хюбнер.
* * *
Генрих имел свободный доступ на посещение немецкой авиашколы. Он встречался с немецкими специалистами, обсуждал характеристики той или иной авиационной техники. Многие немцы к нему относились приветливо, а некоторые настороженно. Однажды, делая предполетный осмотр самолета разведчика «Хейнкель ХД17», он познакомился с пилотом Вилли Гертцем. По характеру Гертц был спокойный и любознательный, он часами проводил время около самолета, помогая технику устранять неполадки. Также, учитывая недоработки в конструкции самолетов, он старался внедрять новшества. Этот интерес к инженерным разработкам и сблизил Штайнера и Вилли Гертца. Когда Генрих познакомился с ним, то узнал его человеческие качества. Гертц был из простой семьи и своим трудом и целеустремленностью выбился в летчики. Он симпатизировал Советскому Союзу, и как то, встретившись на аэродроме, при разговоре с Генрихом упомянул:
— Завидую я тебе, Генрих, ты живешь при социализме во имя идеи всемирного коммунистического братства, и это хорошо — свобода и равенство.
— Ты говоришь правильные слова, Вилли, но я тебе советую, ради твоего блага, никому не произносить этого, потому что своих сторонников среди немцев вряд ли ты найдешь.
— Я благодарен тебе за предостережение, но я останусь при своем мнении.
— Понимаю тебя, и за твою прямоту я тебя уважаю, но все-таки будь осторожнее.
— Спасибо, Генрих, я это учту на будущее.
Вилли подошел ближе к Генриху и шепотом сообщил:
