— Подозрительно близко к доброму сексу, — сказала Ребекка, деликатно вытирая пот со лба.
Теперь наступил черед Эрла покраснеть. Чего он не делал годами. (И он достаточно пожил, чтобы понять и это.) Ибо ему в голову пришло то же самое.
— Вы любите машины, — неубедительно сказал он, аккуратно пристраивая ее в подмножество допустимых личностных характеристик оператора — нечто такое, что операторы делали одновременно и сознательно, и инстинктивно, словно давно разлученные члены племени, обнюхивающие друг друга.
— Признаю свою вину, офицер, — сказала она и взглянула на грузовичок с его комплектом морского навигационного оборудования. — А вы, должно быть, любите лодки.
— Две прогулочные и сорокапятифутовик.
Однако признания принадлежности к одному племени оказалось недостаточно для немедленного преодоления взаимного антагонизма. Приглашения походить под парусом не последовало.
— Увидимся на Европе.
* * *
А на Европе наука маршировала медленнее обычного. Элемент Ребекка получила задание бурить скважины в ледяной коре в семи километрах к северу от станции Хоппа. В том самом месте, которое в день прибытия научного багажа исследовал элемент Эрл.
Если смотреть с большого расстояния, то на макроуровне поверхность Европы не так сильно изрезана, как каменистые луны солнечной системы. Постоянные приливные силы Юпитера, воздействующие на лед, стремятся сгладить наиболее экстремальные высоты. Но на микроуровне, там, где должен проходить колесный или гусеничный элемент, поверхность напоминает еще не выветрившееся лавовое поле, заваленное валунами с острыми гранями, пересеченное узкими, но глубокими расселинами, трещинами и циклоидами. Разумеется, при первоначальной разведке они были занесены на карту элементом Эрлом — сбор этих данных был одной из его главных целей, поэтому данные переслали на Землю, преобразовали в трехмерную карту и в виде файла связали с элементом Ребеккой.
Проблема заключалась в том, что всего за несколько дней, изменив весь ландшафт, сформировались новые циклоиды. И когда элемент Ребекка, подзадержавшись с переходом на новое место из-за проблем с оборудованием, прошел пять километров от Хоппа, карта перестала быть полезной.
И там она остановилась, запросив указаний.
* * *
В те времена, когда люди еще делали подобные суждения, Эрла Толана назвали бы несимпатичным. При первой встрече он вам не понравился бы. Он был умен и чрезвычайно самоуверен — комбинация, от которой делалось не по себе друзьям, семье и коллегам, потому что вдобавок он обладал дурной привычкой объяснять другим, как им лучше жить, и при этом с большой точностью.
